Она невесело усмехнулась:
– А если его так поколотят, что он в этот «приёмник» загремит?
Теперь настала очередь подумать для Артёма.
– Ты смотри сама, конечно… Только вот парням свойственно выяснять так между собой отношения. Мы же все как животные. Мы должны крошить друг другу черепа, чтобы понять, кто тут альфа-самец, кто главный! Кто будет водку жрать и баб е…
– Артём!
– Извини, Юля, – он пошёл и уселся на свободный стул, отчего тот надсадно скрипнул. – Я просто устал, потому никак не могу нормально пошутить… Я лишь хочу сказать: если ты побежишь разбираться в школу, то не факт, что Саше это поможет. Это может обострить конфликт. Я тебе как невролог это заявляю. Я, конечно, не психолог, но и мне это очевидно.
Она содрогнулась, представив, какой скандал может закатить её сынок.
– Я не могу допустить, чтобы моего сына поломали, как ты этого не понимаешь? Я пойду и узнаю, что там творится! У него есть и директор, и классный руководитель. Так пусть что-нибудь предпримут.
– Тебе виднее… Если хочешь, я могу пойти с тобой. Когда планируешь?
– Думаю, послезавтра точно пойду. Но тебе там делать нечего… Вот Бориса можно позвать. Отец как-никак. Пусть участвует в жизни ребёнка.
Артём скривился.
– Если ты ему до сих пор доверяешь… Пожалуйста. Кто я такой, чтоб тебя отговаривать.
– Почему ты стал такой обидчивый? – удивилась она. – Это что-то возрастное?
– Нет, просто ты меня не замечаешь, меня это злит.
– Тебя сложно не заметить… Я надеюсь, ты не собираешься меня преследовать? Потому что ты всё равно не заставишь меня жить вместе с тобой, – она попыталась произнести этой весёлым голосом, но не получилось: Артём отнёсся к этому очень серьёзно.
– Лучше беспокойся о том, что тебя начал преследовать этот «пэтэушник» с прыщавой мордой… Берегитесь, Юлия Викторовна. Он сюда начал захаживать очень уж часто.
Улыбка Юлии померкла, но ответить она ничего не успела: резко зазвонил телефон, отчего они оба вздрогнули. Визгливая трель понеслась по комнате.
– Терапевт слушает, ординаторская.
В трубку затараторила постовая медсестра.
– Поняла, иду.
– Что там? – спросил невролог, сминая в руке пустой стаканчик из-под кофе.
– У Соломина давление подскочило, жалуется, что уснуть не может. Я сейчас.
Она пошла к выходу, но в голове крутились слова Артёма: «беспокойся о том, что тебя начал преследовать этот «пэтэушник»». Быть может, она непростительно сблизилась с этим парнем?! Об этом следовало подумать завтра. В свой законный выходной.
И ранним утром, когда нервная ночная смена у неё закончилась, а трамваи только-только начали ползти по ещё сонному городу, она отправилась домой, проспав почти половину пути.
В этот раз в подъезде она встретила зеленоголовую девчушку в ядовитом спортивном костюме, которая чуть не сшибла усталого терапевта.
– Осторожнее, дамочка… Нечего здесь бегать. На улицу идите и там бегайте!
– Расслабьтесь, тётенька, – дерзко отозвалась зеленоволосая. – Я и так иду бегать. Хотела управиться до появления людей, да вижу, что пенсионерки уже повылазили из своих квартир. Куда ходили, в собес?
Во время этой пикировки они обе замерли, окинув друг друга взглядом: даже будучи на нижней ступеньке, эта зелёная фурия глядела своими острыми глазами на остром же лице так вызывающе и свирепо, что Юля даже опешила.
– Что Вы себе позволяете? – пролепетала она. – Хамка.
– Успокойтесь. В вашем возрасте нельзя нервничать. Тромб оторвётся. И – всё!
