Нет, иногда приличной женщине лучше не знать, с кем она провела ночь. Пусть это останется тайной. Буду представлять, что я трахалась с Томом Харди. Приехал он в наш город на съемки, зашел в бар, а там вся такая распрекрасная я.
Я тихонько, стараясь, чтобы матрас не прогибался, соскользнула с этого ложа разврата. Порадовалась, что мужик укрыт, отвернут от меня к окну, и не отсвечивает причиндалами.
Так, одеваемся, и валим, Алёнка!
Тихо как мышка я собрала свои вещи, и принялась их натягивать. А этот, который Том Харди, вчера презерватив-то натягивал? Я застыла, полуодетая, и с ненавистью взглянула на укрытое одеялом тело. И отмерла — ай, пофиг, проверюсь схожу. Сначала в душ, а потом пойду на анализы сдаваться.
— Мммм, — простонал Том Харди, перевернулся, и откинул одеяло. Мои ладони застыли на ширинке юбки.
Это не Том Харди.
Это… бли-и-ин!
Быстро справилась с юбкой, обошла кровать, схватила сумочку, и собиралась уже бежать, как услышала:
— Доброе утро.
Молчу. Ну вот зачем он проснулся?
— Что, Алёнка, сбежать решила?
Снова молчу. Пячусь к двери. В шоке.
— Алён, — Максим сел на кровати, зарылся одной рукой в волосы, и сонно мне улыбнулся, — ты ничего не забыла?
Мотаю головой. Всё еще в шоке. Его же не было в баре! Я что, напилась, и звонила ему? Бооооже!
— Забыла, Алён, — насмешливо продолжил Максим. — Деньги мне на тумбочке оставить забыла.
— К-какие деньги?
— Да хоть пару тысяч, — хмыкнул этот… этот… слов нет. — Элементарное правило: трахаешь кого-то ночью, жестишь при этом, уходишь утром — так оставь на чай за услуги.
То есть, я ему еще и заплатить должна?
Может, у меня белочка? Может, я вчера не только пила, но и кое-что запрещенное принимала, и меня до сих пор штырит?
Ущипнула себя за бедро, поморщилась. Нет, я трезва. И требующий деньги за секс Максим мне не кажется.
И тут до меня дошел весь ужас ситуации. Во всей своей неприглядной красоте.
— Вы офигели? Нет-нет… вы ОХРЕНЕЛИ? — вспыхнула я, глядя на этого ухмыляющегося. — Это не я вас трахнула! Это вы! Я пьяная была, себя не контролировала, а вы… вы просто мной воспользовались. Не по-мужски! Еще и зубоскалите? А вот мне сейчас вообще не смешно. Изнасилованием попахивает.
— Еще как попахивает, — не стал спорить со мной Максим Вадимович. — Ладно, пошутили и хватит. Не спеши, Алёнка, идем позавтракаем, поговорим… эй, куда ты… Алёна…
Я схватила пальто, ботинки, и выбежала в коридор. По пути к лифту обулась, оделась, и понеслась к выходу. Обидно — ужас!
Сморгнула злые слезы, и вызвала такси. Звонки Максима сбрасываю. Пошел он! В задницу!
С такси повезло, подъехала машина через минуту. Села, и скривилась от подступающих слез. Мне бы не было так гадко, если бы я с кем-то другим ночь провела. Даже с тем золотозубым. Лучше бы меня незнакомец попользовал пьяную, чем он, Максим. Который, пора признать, мне нравился.
Изнасиловал.
И плевать что я пришла в бар с целью найти приключение, плевать! Я бы вряд ли решилась, знаю себя. Плевать что возможно я сама позвонила Максиму, напившись до розовых единорогов. Плевать что я, наверное, не сопротивлялась, или даже активно содействовала ему ночью. Плевать! Трахать пьяное тело — это изнасилование!
— Пожалуйста, не забудьте оценить поездку. И я буду рад чаевым, — улыбнулся мне таксист, высадив меня у дома.
Я кивнула, поставила оценку в приложении, и оставила сотку на чай. Снова скинула звонок Максима. А затем проверила исходящие и входящие за ночь. И остановилась у подъезда.
