Ромэйро
— Значит, здесь ты провёл почти всю свою жизнь? Что ж, это многое объясняет, — Я посмотрел на Витольда.
Мы стояли перед домиком, будто сделанным из сплетённых пальцев, рук и ног, а дверь подозрительно напоминала распахнутые рот. Никогда не видел ничего более странного. В принципе, если не приглядываться, этот домишко можно принять за нормальный, но вблизи…
— Любые выводы, которые ты сделаешь, всего лишь отражение твоего восприятия, — выдал Витольд.
— Принцесса, ты на каком слове зевнула? На выводах или продержалась до восприятия?
— У меня плохое предчувствие, — сказала Эля. — Все же помнят план?
— А ты за меня будешь сильно беспокоиться? — я сместился к ней, оттесняя Витольда корпусом.
И чем ближе мы были, тем сильнее мне хотелось от расстояния избавиться. Это пьянило больше, чем самый крепкий коктейль, который я в себя вливал, а пробовал я многое. Такое у меня впервые, а ведь дальше объятий дело не шло.
Что за девчонка? Так-то у меня были не хуже, но ради Эльвиры я ввязался в войну с ведьмой, терплю двинутого зануду рядом. Но главное — остальные барышни мне сделались безразличны.
Прошлым вечером я утащил жреца в город, чтобы не думать о том, как Эля отдыхает в горячей ванне совсем одна… Не помогло.
То ли Витольд испортил настроение своим «а я говорил, что это была паршивая идея», то ли ещё что. Женское внимание в этот вечер раздражало. Попытался пристроить унылого жреца, чтобы не крутился возле моей девочки, но кому он с такой хмурой рожей сдался, а?
Моя девочка…
Что со мной? Может, ведьма вовсе не эта Адараконда, а сама Эля?
Я будто пьян каждое миг рядом с ней, а когда расходимся, чувствую болезненное похмелье и одно желание — снова оказаться рядом.
Мне тоскливо без неё. Будто она вырвала моё сердце и держит у себя. Неужели?.. Нет. Быть не может. Только не со мной! Люди смертны. Это слишком больно.
Но стоило ей взглянуть на меня, мысли снова превратились в кашу. Я стою на краю пропасти и делаю шаг в пустоту.
— Конечно, — она улыбнулась, а я уже забыл, о чём спрашивал. — Это же не меня два дня назад чуть не взял в плен весьма эксцентричный парень.
Я чувствую её волнение. Всегда считал, что неплохо понимаю людей, но сейчас, с ней, всё иначе. Мне нравилось то, как она волнуется за меня. Искренность. У неё нет сердца, так почему она кажется такой живой? Заклятие, или всё же…
— Ага, а потом раз и заваливаешься в мою темницу в обнимку с унылым жрецом, — я взял её ладонь и положил к себе на грудь. — Я, значит, борюсь за твоё сердце, а ты моё разбиваешь? — склонился чуть ниже. — Несправедливо, принцесса моя.
— Я же объяснила, это для конспирации. Ну, и в Витьке нужно было пробудить жажду жизни. Вить, ты же пробудился?
— Адараконда в это время экспериментирует в лабораториях, — жрец свёл брови к переносице. — Карту я нарисовал. Если мы хотим добиться успеха, нужно следовать плану, а не болтать. Ромэйро идёт к ней, мы — в туннель призраков, где хранятся артефакты и сердца в том числе.
Это его «мы» неприятно кольнуло. Пусть даже не надеется. У него есть ведьма, тьма и занудство — большего ему не нужно.
— Давай, только за сердцем принцессы следи внимательно. Руки вымой, прежде чем трогать. Эля берегла его для меня, — я подмигнул Эльвире.
— Удачи, — она улыбнулась в ответ и незаметно придержала за рукав.
От осознания, что Эля тоже не хочет расставаться, становилось теплее, хотя куда уж.
