– Надо было у изобретателя все-таки заказать ту штуковину на колесах! – сплюнул Прохор и закрыл глаза, всего на минутку.
Очнулся он от хрипа лошади. Шут резко сел и потер заспанные глаза. Посреди дороги стояла кобыла, запряженная в телегу, на которой сидели несколько человек. Лиц шут не мог разглядеть, только силуэты. Слепило треклятое солнце. Прикрыв глаза ладонью, он присмотрелся.
– Какие люди! – прозвучало с телеги. – Слышали, ты опять зло забарывать пошел.
– Ну да, кроме меня ж некому… – развел руками Прохор. – Добросьте до леса, а то я так два дня идти буду.
– Прыгай, только инструменты не раздави, – и шут забрался в повозку, потеснив музыкантов. Тех самых, что поют и в трактире, и в замке. Тех, с кем он вчера так опрометчиво напился.
– Пошла, чтоб тебя! – крикнул одноглазый артист и хлестнул гнедую кнутом. Телега дернулась и заскрипела по пыльному тракту.
Михась, тот, что постоянно скалился и выпучивал глаза для пущего ужаса, улыбнулся и спросил:
– А ты куда вчера подевался? Мы тебя искали…
Прохор отмахнулся и решил перевести тему разговора.
– Вы сами-то куда едете?
Ему ответил второй запевала.
– На свадьбу нас заказали в Длинные плуги. Дочь мельника у них замуж собралась. К вечеру ждут. Выступим, получим деньгу и назад. Деньга она никогда лишней не бывает, да, други?
Артисты согласились и заржали громче королевских лошадей. Даже девушка, что играла на скрипке, и та гоготала наравне с мужиками.
– Ясно, – прочистил пальцем ухо шут. – Вы бы себе название какое-никакое придумали, что ли… Таких ухарей, как вы, полно по свету катается. Ну, чтоб не путали, – сказал он невзначай.
– Так есть у нас уже, – кашлянула скрипачка.
– Какое? – поинтересовался Прохор. – Треньди-бреньди-лютня-бубен?
– Неа, – сказал одноглазый. – Красивше: Броуменские музыканты.
– Ничего подобного не слышал, главное, оригинальное название.
– Вот! – хором сказали артисты.
– Ну, сыграйте тогда что-нибудь, чтоб не скучно ехать было. Я даже золотой дам.
Прохор выудил из кошеля монету и протянул взъерошенному певцу. Тот попробовал деньгу на зуб, одобрительно хмыкнул и убрал ее в карман куртки.
– Это можно. В лес, говоришь, собрался? Есть у нас одна песенка веселая, про лешего.
Возница бросил вожжи и взял в руки мандолину, а лошадь продолжила топать вперед. Остальные музыканты вытащили из-под соломы инструменты, подтянули струны и заиграли быструю мелодию, а певцы заголосили на всю округу, подняв в небо только-только успокоившихся ворон.
В ночном лесу костёр горел,
а у костра усталый дедушка сидел.
Трогал усы, трубку курил,
о чём-то тихо сам с собою говорил.
И в тот же миг раздался крик,
схватив дубину, поспешил на зов старик.
От боли корчась парень в кустах лежал,
и озирался и от страха весь дрожал.
– Дедушка, милый, спаси меня!
В капкан угодила нога моя!
Но почему в ответ брови нахмурил дед?
Брови сурово нахмурил дед!
Старик курил и говорил:
– Ты мне серьёзную обиду причинил.
Как смел ты этой ночью в мой лес ходить,
о страшном лешем так бесстыдно позабыть?!
– Дедушка, милый, спаси меня!
В капкан угодила нога моя!
Но почему в ответ, брови нахмурил дед?
Брови сурово нахмурил дед!
– Погибель тебя ждёт,
коль ты со мною повстречался!
Ведь больше не живёт, тот зверь,
что в мой капкан попался!
Парень вскочил и помчался прочь.
Он дико кричал, проклиная ночь.
Падал, одежду рвал, снова вставал, бежал.
Вместе с капканом, аж до самого дома!
