– Кот?!
– Да. Большой, как ведро, худой, будто год не кормленный, зеленый, словно повернутый на моде, как ты. Но кот!
Мы с новоявленным котом переглянулись, тот махнул мне рукой (или лапкой) и впервые за долгий вечер догадался поздороваться:
– Мяур!
– Ну вот, видишь? – Катерина склонилась погладить псевдокотика, а тот поднял лицо и, пользуясь случаем, заглядывал ей в декольте. – Он такой милый… Я хочу его сфотографировать! – к неудовольствию наглой рожи, она резко отпрянула, и декольте, соответственно, отдалилось. – Я схожу за фотоаппаратом! Это будут такие снимки…
Бросив еще один восхищенный взгляд на человечка, подруга упорхнула к себе.
– Ну, – обратилась я к притихшему гостю, – и что это было?
– Что? Я тоже не в восторге, что меня сравнили с тобой.
– Напоминаю, что для хамов открыты полеты через балкон. Какой позор. Ведь ничего общего!
Он поморщился, скривился, попытался сдунуть хоть одну пылинку с пострадавшего после полета плаща.
– А-а-а, ты не об этом… – пошел на уступки. – Не мог же я и ей показаться!
– Почему?
– Потому что, несмотря на ее большие… эм… таланты… я не могу ее взять с собой.
– У вас с Харди разные вкусы, что ли?
– К несчастью для него, – меня окинули снисходительным взглядом.
Да, таких больших «талантов», на которые засмотрелся человечек, у меня нет, но мне и второго размера хватает. А вообще, представляю, как бы он замяукал, если бы Лилю увидел!
– Пора нам, – проскрипел мужичок. – Сама согласишься на этот раз или опять отключать?
– Да погоди ты.
Я набрала на мобильном номер второй подруги. В больницу после еще одного бокала мартини совсем расхотелось, к тому же, появилась уверенность, что галлюцинации не у меня одной, а значит, это могут быть и не галлюцинации вовсе. А так – переутомление, синдром хронической усталости, стресс, да и только.
– Лиля? – спросила я, когда вместо гудков в телефоне послышался голос.
– Ну а кто еще? Ты же мне звонишь, значит, я.
Зеленый гость напрягся, его глаза замигали, как указатели поворота, при этом он покраснел, а его лоб покрылся испариной. Того и гляди, сам на балкон попросится.
– Кто это? – мученически прохрипел мужичок.
– Сейчас познакомишься. Лиля, ты там как, сильно занята?
– Для интересных предложений лифт в моем подъезде работает.
Я озвучила предложение, состоящее из почти уже пустой бутылочки мартини, сыра, шоколадки и вина, и получила вполне радостное согласие присоединиться:
– Ладно, зайду ненадолго.
– Почему ненадолго? – спросил мужичок, когда я нажала отбой.
К нему опять вернулись недовольство, язвительность и зеленый окрас, а глаза перестали сверкать.
– Кто долго втроем сидит над одной бутылкой вина? Да и ты меня куда-то настойчиво приглашаешь, и мы вроде бы как опаздываем…
– Немного задержимся, – милостиво разрешил он, – надо кое-что уточнить.
– Катерина понравилась?
– Говорю же: ты сумасшедшая!
– Это ты еще Лилю не видел, – не купилась я на притворство и подвинула ему бокальчик с мартини. – На-ка, подготовься к встрече.
– Тьфу ты! – он брезгливо отодвинул бокал. – Даже нюхать противно!
– Харди тоже не пьет?
– Без понятия.
– Как так? Пришел сватать от его имени, а сам о нем ничего не знаешь. Надо было ему нанимать другого. Ты, уж извини, ничего не сделал, чтобы мне на жениха хотя бы посмотреть захотелось.
– А придется, – снова гаденькая улыбка.
Моя рука уже почти по привычке потянулась к капюшону, но в коридоре послышались шаги. Ага, это Катерина с фотоаппаратом, а следом за ней, видимо, зашла и Лиля, потому что ее голос принялся отчитывать меня буквально с порога:
