Как выжить евреям - страница 48

И его убили. Как известно, человек, оказавший жизненно важную услугу, становится обычно предметом особой ненависти того, кому услуга оказана.

Обесценивающаяся марка, небывалая безработица, горечь поражения – все требовало найти виновника свалившихся бедствий, и на эту роль прекрасно подходил человек, который всю войну обеспечивал работу германской военной промышленности. Пусть даже после капитуляции он делал все, чтобы обесценение марки оставалось в разумных пределах.

Его убили члены националистической организации «Консул».

В 11 часов с минутами 24 июня 1922 г. машина везла министра в МИД. Разные авторы по-разному излагают ход событий. Согласно одному, машина с исполнителями-студентами догнала открытый лимузин министра, согласно другому – выехала ему навстречу, согласно третьему – Эрвин Керн с улицы открыл пистолетный огонь, а его напарник Герман Фишер бросил ручную гранату под ноги сидевшему на заднем сиденье Ратенау.

Шофер не пострадал и доставил смертельно раненного министра в больницу, где тот через несколько часов скончался…

На похороны пришло не менее миллиона человек, по городам Германии в манифестациях участвовало около 10 млн. За поимку убийц назначили миллион марок, и полиция действовала чрезвычайно успешно. Один был застрелен, второй выстрелил себе в голову, а третьего (по одним сведениям – водителя, по другим – просто соучастника), Вернера Техова, взяли живым.

Громкие политические убийства не были редкостью в Веймарской республике. Но это убийство, как никакое другое, потрясло всю Германию. Взволнованные и гневные речи звучали с трибуны Рейхстага, на улицы Берлина вышло более 750 тыс. протестующих, многочисленные демонстрации и забастовки охватили всю Германию. Даже «коммунистические рабочие», для которых Ратенау был «капиталистом», по свидетельству авторитетного современника, «плакали и проклинали убийц». Стефан Цвейг писал в те дни о своем друге, что «Вальтер Ратенау прочно остался «в незабвении германской истории» и что «плач о нем есть одновременно плач о германской судьбе». Для многих Ратенау был надеждой и символом возрождения Германии. Он стал ее мучеником.

Утром 23 сентября 1920 г. в курортном комплексе Шпрудельхоф – шедевре югендстиля в центре Бад-Наугейма – появились полицейские, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками, и заняли позицию у входа в корпус № 8. Шел пятый день 86-го конгресса Союза немецких естествоиспытателей и врачей. На общую дискуссию по релятивистской теории полицейские впускали делегатов по удостоверениям. Столь внушительная охрана была сочтена необходимой в обстановке террора националистов и кампании травли автора теории относительности, члена Прусской академии наук Альберта Эйнштейна.

Революция в физике, произведенная специальной теорией относительности Эйнштейна, получила продолжение в открывшей законы гравитационного поля общей теории относительности. Ее блестящее экспериментальное подтверждение английскими астрономами произвело сенсацию в науке, и имя Эйнштейна приобрело всемирную известность. В Германии, однако, эйфория вокруг великого достижения немецкой науки продолжалась недолго, и тон прессы постепенно начал меняться.

«Здесь свирепствует антисемитизм и неистовствует реакция», – писал Эйнштейн в конце 1919 г. голландским друзьям. Агрессивный шовинизм, захлестнувший Германию после поражения в мировой войне и краха Второго рейха, не обошел стороной и науку. В прессе появились статьи с нападками на теорию относительности и на самого Эйнштейна, имевшие явную антисемитскую подоплеку. «Это жертва на алтарь глупости», «вырождение еврейского декаданса», – изощрялись националистические издания. Раздавались даже угрозы по адресу ученого.