В один прекрасный миг довелось вина испить ему, но не людского, – цветов солнцем обожжённых лоз. Небо в этот день ожило, плоть его налив, дыханием ветров извившись, соком райским пролилось.
Что же это было? Во мне ожило то, о чём старцы воспевали горбя спины под собственною ношей, покоряясь тому, чему неверностью клялись. Неведомостью льющей озаренный юноша восклицал: «Ну что же вы слепцы, он плотью вашей зреет, а вы всё метите да мимо бьёте!»
Но не было тех вокруг него, кто слышать его мог, а он зрел, и дозревая, в ремесле достиг высот, лишь вино небес вкушая, провожал годом за год.
Жизнь плоть его водила к тридцати оборотам вокруг солнца, а вокруг всё также никого, с кем бы видеть зрячий мог,
Да ни разу он себя не предостерёг о том и ринулся вдаль, путь не стесняя, вслух прорицая: «Весь мир это дом».
Так на воду ступив, каждым шорохом легенды сложив, бродит воля его и сейчас за твоим окном, в умах укутанных сукном, что подобно праща, вертит и зашвыривает их куда подальше от сути.
О, глупцы, не все воскресают! Вы бережёте то, что века насквозь прорезая давно объято пеленой.
Ему лунный лик светом плескал умывая глаза в ту ночь, когда на горе покинутый прочь длани свои раскрывал извитые гвоздями, звёздам мерцающим шепча: «Вы одиноки, как и я».
Плоть изнемогла в страстных мучениях, пусть и бога пасынка, когда толпа крови святой испив в безумном отпущении, божественною участью так и не прониклась, жизнь не запечатлённую собой несла, где в ночь грядущую безликий под лунным сеянием в вечность остывающую душу вмещал.
*
28.07.2014
Давай поглядим на твои ладони, давай вложим туда гроздь винограда,
И будем смотреть, как она тонет, как издаёт звуки всплесков винных глубин,
А солнце вышлет знак душевному аромату, чтоб тот воспарил испуская эссенцию любви,
Отблесками на шероховатости бархата, где потаённой украдкой восстали пределы мерил,
Словно прозрачное цунами с оттенком виноградным в душистом блаженстве скитальца утопив.
*
29.07.2014
Некто, как-то раз спустившись в Аид, не узрел отличий между миром сплошь людским и мраком полыхающим,
И от любопытства для воззрений полноты оставалось рай постичь, забравшись на Олимп,
Но и там всё было тесным, сжатым и плотским, немного замкнутым и грустным.
Да как же быть мне неуместным и льстить себе сгорбившись от ноши, как те, что были там и здесь, повосхвалявшись сим?
Миг внезапный сакральным лепетом взошедший, невольно всё это отпустил,
И похоже, взяв одним разом вместе, то, что было впредь известным, в безумстве благодатном уместив, высвободил нечто охватывающее все миры.
*
29.07.2014
Вмещая всё в свои объятия, но тем, что отдавшись тому, утопая в том, будучи объятым этим. Амбивалентные объятия, но не разделённые, неотъемлемые ничем и не от чего. Равносильно поглощающая обоюдность.
*
30.07.2014
В безумии найдёшь ты сладость лишь тогда, когда выйдет из сопутствия твой одинокий взгляд,
И увидишь, как искусственны те меры, что рисуют лад, где быть его не может, где мерою предстала лишь та участь, что сплетает шелкопряд, вплетая в мир тебя узором многотонным.
Да будет солнца свет, и даже если я тому совсем не рад, ночью полнолунной на простыне из шёлка в отблесках морских живёт ещё тот взгляд.
*
30.07.2014
Я лаской тебя одарю, о, психея, буду лить поцелуи из грёз, вышлю весточку о непомерных избытках глубин взошедших, распростёртых пред бездной Эллады, до истощения божественных сил, из которых Пифия рифму сплетала, касаясь небесной отрады в порывах подземных стихий.
