Как я в Новую Зеландию ездил. Рассказы хирурга - страница 5

Второй случай произошёл через несколько лет. Я уже работал в другом учреждении. У меня в кабинете сидела супружеская пара. Мужу предстояла сложная восстановительная операция на верхней конечности, которую надо было делать двумя хирургическими бригадами. В одной хирургом был заведующий отделением, в другой – я.

На какое-то время мне пришлось оставить супругов в кабинете одних, нужна была какая-то срочная коррекция назначений пациенту, прооперированному накануне. На обратном пути в кабинет кто-то из работников отделения отдал мне свой взнос на подарок анестезиологу, у того скоро предстоял юбилей и мы тайком готовили сюрприз. В кабинете сидел один мужчина, супруги его уже не было. Я открыл верхний ящик стола, где складывались деньги на подарок. Их там не было… Я поднял глаза на пациента, честнее взгляда, направленного в окно, я больше в жизни не видел. Такой честный, что я засомневался в собственных подозрениях. Недаром говорят, что у того, кто украл, один грех, а у того, у кого украли, сто грехов. Думать напрасно на человека – тоже грех… Я его отправил в палату.

…«Как же так?!» – спрашивал я заведующего. «Это тебе тест на профессионализм, – отвечал он, – ты должен справиться со своими эмоциями и сделать операцию хорошо». Я понял. Я так и сделал. Не скажу, что это не потребовало от меня усилий в начале многочасовой операции. Потом втянулся и успокоился. Заведующий помогал мне в этом своим спокойствием, потом помог восстановить половину утраченной суммы на подарок анестезиологу.

Так я для себя вывел правило: если ты взялся за операцию, то делай её максимально хорошо. Если считаешь, что по какой-то своей внутренней проблеме не можешь сделать хорошо, то либо доказывай, в первую очередь себе, свой профессионализм и убирай собственные эмоции, либо отменяй операцию.

Именно этим правилом я руководствовался, когда делал операцию племяннице коллеги, позволившему в своё время подлость по отношению ко мне. Справился с эмоциями и сделал хорошо. Причём тут племянница?

Пы. Сы. Как-то в интернете разгорелась дискуссия, что делать с пациентом, нагло поставившим на стоянку свою машину перед машиной врача-эндоскописта, а потом пришедшим к нему же на колоноскопию. Мой ответ – провести качественное обследование. Проходя тест на профессионализм. Это там, на стоянке, вы конкурирующие за место автомобилисты. А здесь, в кабинете эндоскопии, один – человек, пришедший за помощью. Второй – специалист, могущий эту помощь оказать. Сказать, что ты не будешь делать обследование, потому что вы заняли передо мной место на стоянке? Мелко и недостойно… Сделать больно, неприятно или провести неполное обследование? Непрофессионально и подло. Так же, как отказать в операции только потому, что «мне кажется, что вы украли у меня деньги»…

У ИСТОКОВ

Я стою возле холодного ключа на Талачах и не могу налюбоваться. Это таёжный курорт на моей малой родине в Кыринском районе Забайкалья. Вода в нём лечебная, говорят, с радоном, многим помогла. Тому свидетели многочисленные таблички из дерева и жести на окружающих деревьях. На всех слова благодарности. В детстве я был болезным пацаном, привыкшим к частым простудам и запаху пенициллина в нашей больнице, где частенько лежал. Перед школой мой отец, долго не думая, привёз меня на этот курорт. Помогло. Больше не болел. И этот лечебный эффект закрепляя, я каждый год летом на две недели отправлялся с родителями сюда. Поэтому я знаю здесь каждую тропинку, каждый ключик. Люблю пробраться через шиповник и малину вдоль жёлоба, по которому течёт вода, к самому-самому началу. Это завораживает. В горе под корнями и кустами есть небольшая ямка, которая постоянно наполняется водой, вытекающей из земли. Вода шевелит песок и камешки на дне ямки, капает сверху с корешков. Периодически откуда-то выскакивает пузырёк и лопается на поверхности. Откуда она течёт? Почему никогда не кончается? Где-то на дне угадываются брошенные когда-то монетки, которые сейчас такого же цвета, как песок. Отец всегда запрещал их собирать: «Не тобой и не для тебя положено». Вода очень холодная. Гидрологи измеряли, 2—3 градуса говорят. Если подержать в этой воде руку, то скоро она перестаёт боль чувствовать. Занозы хорошо удалять. Вода, вытекая из земли, собирается в желобок, выдолбленный из дерева, по нему протекает в кабинку, в которой, охая и кряхтя, принимает «ванну» (так говорится) под падающей сверху струёй очередной отдыхающий. Остальные ждут своей очереди под навесом, покуривают и ведут неспешную беседу. Дальше ручеёк бежит с крутой горы, то исчезая во мху, то появляясь на камешках. Потом впадает в горную речку. Та болотится на равнине, но пробивается рано или поздно в Былыру. Есть такая речка в нашем районе. Мы там пацанами как-то тайменя поймали на перемёт и ленков с дюжину. С ночевой ездили на двух мотоциклах «Урал». Ночевали тогда у костра, и на мне периодически тлела от искр телогрейка. Я нашел выход – поставил рядом кружку с водой. И как только сквозь сон чувствовал запах горелой ваты, просыпался, поливал тлеющее место на телогрейке и снова засыпал. Былыра впадает в Кыру, на которой я и вырос, научился нырять и плавать, ловить на самодельную удочку гольянов и пескарей. Кыра утекает в Монголию и там впадает в Онон. Онон возвращается в Россию. Он впадает в Шилку. Шилка сливается с Аргунью, образуя Амур. По-монгольски он называется Хара-Мурен – «чёрная река», по-китайски – Хэйлунцзян – «река чёрного дракона».