Как я влюбилась в королевского гвардейца - страница 24

Конечно, я ошибалась. И сейчас, когда его нет рядом, нет его друзей и его жизни, в моем телефоне пусто, как в пачке бисквитов, попавшей в руки к моему папе. Я наблюдаю за жизнью моих старых друзей по фотографиям в соцсетях и мечтаю, чтобы кто-нибудь вспомнил обо мне, надеюсь, что они как-то прочтут мои мысли и сделают то, на что у меня недостает мужества.

Даже не знаю, зачем я вообще снова включила телефон. Он сразу зазвонил, и, когда я дождалась окончания звонка, немедленно пришло сообщение.

Брэн: Пожалуйста, ответь на мой звонок, Мэгги. Х

Я убираю телефон в карман, не отвечая на сообщение, он снова звякает.

Брэн: Пожалуйста х

Брэн: Прости меня за вчерашнее…

Собрав остатки воли в кулак – а собирать-то почти и нечего, – я швыряю телефон в ящик стола. Руки чешутся снова посмотреть на экран, ответить, но я занимаю себя тем, что смотрю в окно. Я провожу утро, игнорируя звук непрерывного жужжания и представляя себе, что я похищенная принцесса, запертая вдали от мира. Я воображаю, что прекрасный принц уже спешит мне на помощь, чтобы убить злого короля Кевина и его двуглавого дракона.

«Мэгги, Мэгги!» – скажет он хриплым после тяжелого боя голосом, дыша так, как герои дышат в кино, когда наконец находят героиню и так полны любовью, что только и могут, что держать ее в объятиях и повторять ее имя. Он отведет волосы с моего лица и приподнимет мой подбородок руками, испачканными в крови, и его сине-зеленые глаза скажут мне все, что он не в силах произнести. Он наклонится ко мне и прошепчет…

– Мэм! – От стука в стекло я вздрагиваю и выпадаю из мечты на самом интересном месте. Рука, которая только что приподнимала мой подбородок, соскальзывает с края стола, и я падаю лицом в клавиатуру.

– О черт. – С той стороны стекла стоит гвардеец; он все еще не опустил кулак, которым колотил по стеклу, застыв в шоке от моей непреднамеренной попытки вырубить себя.

– Вы в порядке?

Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами, и я вижу в стекле отражение своих таких же. Я потираю лоб, синяк с прошлой ночи еще болит. Кивая, я неловко улыбаюсь, но выброс адреналина оттого, что я вижу его, притупляет боль.

Гвардеец стоит по стойке смирно, фуражку держит под мышкой; он в мундире, белый кожаный ремень туго стягивает талию. Он явно напряжен – об этом говорят и строевая стойка, и обеспокоенное лицо. Охряные кудри падают ему на лоб, и он убирает их назад, позволяя мне рассмотреть его глаза и маленькую родинку над левой бровью. И еще одну – у него на шее, прямо над воротником. И под губой. Мама всегда говорила, что такие родинки помечают место, куда тебя в прошлой жизни поцеловала твоя родственная душа, и что поэтому я вся в веснушках. «Тебя в прошлой жизни любили так же, как любят в этой», – говорила она, покрывая шутливыми поцелуями мое лицо.

– Да, в порядке. Прошу прощения, – отвечаю я, потирая лицо. Уверена, что вся щека у меня в отпечатках пластиковых клавиш. – В облаках витаю…

Он откашливается и выпрямляется. Складка между бровями исчезает, и его лицо снова принимает бесстрастное выражение. Очевидно, он готовится отчитать меня за то, что я вчера приставала к нему под дождем.

– Чем я могу помочь? Вы ведь в курсе, что вам не нужен билет, чтобы попасть внутрь? – шучу я, чтобы разрядить обстановку. Естественно, он не смеется.

– Я… – начинает гвардеец, но замолкает. Он мнется и наклоняется к окошку. – Я просто хотел… – Он снова замолкает и кладет фуражку на выступ под окошком.