Как я влюбилась в королевского гвардейца - страница 7

Я встречаюсь глазами с Региной, одной из вороних, и краснею. Она совершенно точно осуждает то, как я с безумным видом выскочила из замковой двери. Уверена, что и камеры это запечатлели. Стараясь отбросить от себя эту мысль, я поправляю блузку и ускоренно шагаю по булыжной мостовой. Весенний ветерок пощипывает свежую рану у меня на лбу, синяк пульсирует, и боль отдает в висок. Я чуть дотрагиваюсь до него, чтобы унять боль, как делала мама, когда я была маленькой, но в моем исполнении эффект плацебо не работает. Каждый день и каждую ночь я живу и дышу в этих стенах, так что ноги сами проведут меня по знакомому лабиринту, даже с закрытыми глазами, поэтому я прячу лицо за волосами, слишком смущаясь демонстрировать свою тупость в таком престижном месте.

Избавившись от устрашающего взгляда Белой башни, я готовлюсь сбежать по Бродуокским ступеням – которые уже прямо передо мной, – словно Золушка в полночь. Почти каждую ночь я смакую этот романтический момент во сне и сейчас закрываю глаза, по-прежнему двигаясь вперед, расслабляясь и давая волю воображению.

– Ох! О черт… Твою ж мать!..

Если у меня не случилось сотрясения от удара о сейф, то сейчас я наверняка наверстала упущенное. Один из викторианских фонарей умудрился сдвинуться с места метра на два, и, по-моему, у меня задрожала вообще каждая косточка в теле, когда я врезалась в него.

– Да что ж ты за чучело такое, что же ты с собой творишь! – проклинаю я себя, в бешенстве от собственной неуклюжести.

– Прошу прощения? – огрызается фонарный столб. У меня глаза лезут на лоб. Я, может, и верю в привидения, но не настолько сильно ударилась головой, чтобы поверить, что фонарные столбы разговаривают.

Я убираю волосы с лица, чтобы получше рассмотреть источник звука. На меня смотрит мужчина, и он в бешенстве. Он прижимает телефон к уху, на лице написано сильнейшее раздражение: даже челюсть дрожит от того, с какой силой он стиснул зубы. Расстегнутый, сшитый на заказ форменный пиджак, из-под которого виднеется идеально выглаженная белоснежная рубашка, на первый взгляд придает мужчине властный вид, такому невозможно не подчиниться. Но при ближайшем рассмотрении становится понятно, что он вряд ли старше меня. Его каштановые волосы коротко подстрижены с боков, зато сверху – взрыв неуправляемых мягких кудрей, которые он, очевидно, пытался по-мальчишески – и безрезультатно – усмирить.

Но не кудри, а его глаза вышибли весь воздух у меня из груди. Эти сине-зеленые фейерверки, сверкающие, словно драгоценные камни, в обрамлении темных ресниц. Я слежу за их микродвижениями, как за медальоном гипнотизера. И только глубокая складка между его бровями выдергивает меня из транса; и я обнаруживаю, что все это время стояла с открытым ртом. Молодец, Мэгги. Теперь ты не только выглядишь как клоун перед самым привлекательным мужчиной из всех, кого тебе доводилось видеть, но он еще и наверняка считает тебя идиоткой.

В конце концов я прихожу в себя и понимаю, что в суматохе умудрилась выбить у него из рук полированную деревянную шкатулку, которая теперь валяется, раскрытая, на бетоне. Ее без сомнения дорогущее содержимое поблескивает в темноте. У меня внутри все обрывается. Мы одновременно кидаемся поднимать драгоценность – и сталкиваемся в процессе головами; к сожалению, его густые волосы не смягчают удар. Моя и без того уже пострадавшая голова взрывается от боли, из глаз сыплются искры. Незнакомец тоже морщится, а я замечаю, что он крепко держит меня за руки, не давая окончательно рухнуть башкой на бетон.