–Девушка, что вы тихонько стоите у калитки, проходите в дом. Меня Татьяна Ермолаевна зовут. Вас Петрович сюда привел?
Я кивнула:
–Да. А меня Алина.
Я поднялась по деревянной лестнице с резными перилам наверх, на большой уютный балкон-веранду.
–Алина, давай на «ты».
–Давай.
Я стала привыкать, как здесь просто и легко люди переходят на «ты». И общение сразу становиться душевным.
–Петрович, ты оголодал?
–Да, мне пора его накормить.
–Поест здесь. С утра кучу всего наварила. Как знала, сделала хаш, думаю, он против не будет. А ты Алина садись здесь.
Тамара Ермолаевна пододвинула плетеное кресло с уютной вышитой восточным узором подушечкой.
Петрович затрусил в кухню в предвкушении любимого угощения.
–Хитрюга! –из кухни слышалось чавканье и довольное урчание.
Во дор влетели дети. Я сначала не поняла сколько. Они наперебой закричали «Мама, мама, мамочка». И помчались, обгоняя друг друга по лестнице вверх.
Я сидела в некотором смущении и замешательстве. И легкая тень зависти пробежала внутри. Еще недавно я хотела родить ребенка от Него. Ну да что там.
Девочка, постарше пробегая мимо крикнула мне: «Привет». А мальчишки пронеслись напрямую в кухню. Все пятеро были загоревшие и крепкие. На икрах ног поблескивали песчинки, прилипшие к мокрым ногам на пляже.
–Как водичка сегодня?
–Мамулечка, теплая-претеплая! Петрович, ура! Пойдем с нами гулять.
–Куда гулять, только вернулись.
–Ну мамулечка, ну пожалуйста….
–Ладно, только сейчас мойте руки и обедать.
Обо, мне казалось, забыли. Но нет:
–Алина, помоги мне пожалуйста. Я прошла в кухню.
На столе лежала горка розовых крупных помидор и огурцы. Я принялась резать легкий летний овощной салат.
Тамара Ермолаева раскладывала по тарелкам желтый круглый рассыпающийся картофель, политый сливочным маслом и сверху усыпанный жаренными подосиновиками и белыми грибами.
У меня потекли слюнки.
–Давай мы их быстренько накормим, и после сами пообедаем.
–Давай-согласилась я. -Не много пробыв в этом доме я чувствовала себя своей, будто сто лет всех знаю.
Ребята наскоро поели и тут же убежали на реку вместе с Петровичем.
–Как вы умудряетесь за всеми уследить? Четыре сыночка и лапочка дочка.
Мы сидели на балконе-веранде и ели умопомрачительно вкусный хаш с зеленью и картошечку с грибами.
–Ну как, это когда один ребенок сначала тяжело и не понятно, а когда их много, привыкаешь-хохотнула Тамара Ермолаевна-Тем более трое не мои.
–Соседские ребята?
–Нет, все наши.
Наверное, большое изумление застыло у меня на лице.
–Ну, что ты удивляешься. Хотя, конечно, для обычных людей может звучать диковато. Ладно-махнула она рукой-Не буду мучать тебя. В общем, они все братья и сестры, но мамы у них две. А папа один.
–Иваныч?
–Иваныч, куда от него деваться.
–Тогда, где еще одна жена?
–Бывшая-поправила меня Тамара Ермолаевна.-Должна приехать вечерним поездом. Живет во Владимире. А летом и осенью мы стараемся большой семьей собраться.
То, что я слышала казалось для меня совершенно диким и неожиданным. И я не нашла ничего лучше, как спросить:
–Как же зовут вторую супругу?
–Нателла.
–Мальчик помладше и девочка мои. А три старших это ее. Но, конечно, мы их не делим. У них две мамы. Они нас так и называют: мама Тома и мама Ната.
–И вот этот сказочный дом Иваныч построил для вас?
–Ну а для кого-же.
–Тогда почему он в отдельной квартире-мастерской живет?
–Художники, Алина, народ своеобразный. Так ему больше нравится. Когда хочет к нам приходит, может неделями жить, а может раз в месяц появиться. Мы не обижаемся.
