– Красиво весной, – произнес Николай и взглянул на спутницу.
– Красиво. Я люблю весну, – Маргарита вдруг резко шагнула в сторону на газон. – Кыс-кыс.
Вдоль дома по отмостке к ближайшему углу двигалась рыже-белая кошка.
– Кыс-кыс-кыс, – продолжала Маргарита.
Но кошка, взглянув на нее, завернула за угол.
– Не захотела со мной дружить, – вздохнула Маргарита.
– Она будет с вами дружить, обязательно будет, – на Николая произвело впечатление то, что девушка любит животных. – Просто сейчас Барса сытая, Прасковья Николаевна ее накормила и отправила гулять.
– Вы что, – удивилась Маргарита, – всех котов по кличкам у себя в районе знаете?
– Нет. Только тех, кто гуляет. А тех, кто дома сидит, не знаю.
– И жильцов всех знаете?
– Нет. Вас я не знал до сегодняшнего дня, – Николай собрал всю смелость в кармане в сжатом кулаке. – Зато сегодня узнал и очень рад этому.
– Да, – Маргарита задержала на нем взгляд. – Кстати, вам передавала привет Клава.
– Какая Клава? – растерялся Николай.
– Парикмахер.
– А, – буркнул Николай, потупив взор. – Понятно.
– Я у нее сегодня делала прическу. Вот она и передала, когда узнала, что я буду в отделении, – Маргарита взглянула на собеседника. – Это странно?
– Нет.
– У вас серьезные отношения?
– Да. Я первый мужчина в ее жизни, и это меня обязывает.
– Я вас поняла.
Вошли в подъезд и поднялись на четвертый этаж. Дверь на звонок открыла мама и протянула руку к коробке.
– Может, зайдете? – предложила Маргарита и сама испугалась. – Чайку попить, – оправдываясь, произнесла она.
Николай жутко испугался и открыл рот, но ничего произнести не мог и только двигал челюстями.
Мама взглянула на Маргариту, затем на Николая, протянула руку и, схватив за рукав форменной одежды, втянула последнего в квартиру.
– Попьет. Куда ему спешить? Всех жуликов не переловишь. Отец вон всю жизнь за ними гоняется, а они все выше и выше по служебной лестнице поднимаются.
– Да, да, – Николай не понял, о чем речь, находясь как бы под гипнозом. – На верхних этажах двери и люки на чердаки закрываем на замок.
– Молодцы, – мама стягивала с него куртку. – Раздевайся.
Мама выдала Николаю тапочки и удалилась в комнату.
Пройдя на кухню, они стали пить чай, и разговор принял непринужденный характер. Николаю было легко, тепло и не хотелось уходить. Один, два и даже три раза удалось отогнать мысль, что пора и честь знать, но, собрав всю волю, он вновь одолел себя.
– Маргарита, – произнес он, затаив дыхание. – Что вы делаете сегодня вечером?
– Тетрадки буду проверять, – ответила она, но затем, опомнившись, добавила: – Но это поздно вечером, а рано вечером у меня свободное время.
– Тогда, может быть, сходим в кино?
– Я не против, – Маргарита опустила глаза. – Но у вас же Клава?
– Один раз, – сквозь грохот сердца произнес Николай.
– Хорошо, – кивнула Маргарита. – Это хорошо, что вы не стали отрицать ваши отношения с Клавой. Больше всего ненавижу лгунов.
За Николаем закрылась дверь, и из комнаты вышла мама. Все это время ее голова находилась в коридоре, а туловище в комнате. Она одобрительно посмотрела на дочь.
– Поздравляю. Наконец-то.
– Это ни о чем не говорит.
– Хорошо, хорошо, – мама направилась на кухню прибираться после чаепития. – А что? Я с твоим отцом жизнь прожила – и ничего. Раньше сложнее все было. Сапоги огромные, как гуталином намажет – в коридор не выйдешь. А сейчас ботинки, все очень культурно.
– Мама, – Маргарита в упор посмотрела на мать.
