Оглушающая простота!
Из дома никого не выпустили. Руслан остался на вахте, хоть его суточное дежурство и закончилось. Явился сменщик Руслана, менеджер Илья; этого посадили на телефон («Оставьте ваши координаты, хозяйка вам перезвонит»). Борис Борисович сидел в обеденной комнате, потеряв и свой лоск, и свою всегдашнюю уверенность. Все эти холуи ничего не понимали.
Органы охраны правопорядка, по известным причинам, никто извещать не стал. По тем же причинам нельзя было обратиться за помощью к специалистам со стороны. Ситуация вынуждала рассчитывать только на собственные силы. Дочь рисовала схемы – кто где спал минувшей ночью и какими путями мог скрытно перемещаться по дому; мать вела допросы, пытаясь поймать хоть кого-нибудь на лжи.
Напрасные усилия. Самодеятельный сыск лишь обострил общую нервозность, не дав никаких результатов.
Труп Ромы Тугашева убрали из палаты ранним утром – еще до того, как особняк проснулся. Спустили на Нулевой этаж – и все, был человек, нет человека. Обычно подобной работой (переноской останков) занимался Сергей Лю, но сегодня китайца решили не посвящать в подробности. Не тот случай. Носилки тащили мать с дочерью. Тяжело, конечно, а что сделаешь? Эвглена Теодоровна была встревожена и одновременно – весьма, весьма огорчена. Встревожена полным отсутствием смысла в произошедшем (в самом деле, зачем умерщвлять того, кто и так скоро освободится от жизненных пут?). Огорчало ее то обстоятельство, что кровь в покойнике загустела, стремительно шли процессы разложения, иначе говоря, материал был совершенно не пригоден к реализации.
Безумная расточительность…
Ножи, разбросанные вокруг кровати Ромы Тугашева, были аккуратно собраны и отнесены на кухню. Тот экземпляр, который застрял в мертвом теле, вынули, отмыли и тоже вернули на место. И вдруг обнаружилось, что комплект неполон: одного ножа не хватает. Вот такая странность в ряду прочих.
В поисках этой важнейшей улики (пропавшего ножа) Эвглена Теодоровна даже провела личный досмотр, собственноручно ощупав одежду на каждом из обитателей особняка. Затем она перевернула все здание, начав с больничной палаты наверху. Особое внимание было уделено помещениям, где ночевали холуи: каморке тети Томы, учебной комнате (там спал Борис Борисович), комнате повара, комнате охранников-менеджеров. Никакого результата.
Странности прибавлялись и множились.
Пропавший нож рождал очень нехорошие предчувствия.
Психоз незримо вползал в дом.
Разговаривали в будуаре, чтоб никто из домашних не помешал и не подслушал.
– А если Саврасов? – с сомнением произнесла мать.
– Откуда у него ножи? – возразила Елена.
– Ну… Ему принес кто-нибудь.
– Ага. Китаец, например.
– Подожди ты со своим китайцем. Дался тебе этот китаец.
Да, мысленно согласилась Елена, про господина Лю разговор будет особый. Вслух она сказала:
– Даже если Старому кто-то принес ножи, как бы он смог? Такие подвиги не для него, мама. Скорей уж – тетя Тома.
– Если только она окончательно спятила.
– Кстати, почему бы ей окончательно не спятить?
– Мне кажется, если бы наша Тома спятила, то не стала бы в простыню прятаться. Слишком уж это… осмысленно, что ли. Убийца не хотел, чтобы его узнали. Это проявление разума, а не безумия. И вообще, какой смысл ей кончать новенького?
(Подробности убийства, в частности, тот факт, что ночной гость был закутан в простыню, мать и дочь узнали от Саврасова. «Что ж ты сразу кого-нибудь не позвал?! – немедленно вскипела Эвглена Теодоровна, услышав его историю. – Не спасли бы мужика, так хоть материал бы сохранили!» «Я думал, это дурной сон, – был ответ. – Мне, знаешь ли, каждую ночь кошмары снятся, и все – один реальнее другого. Не могу забыть твои ласки, любимая». «Не язви! – взвилась Эвглена Теодоровна. – Как ты смеешь язвить в такой момент!..»)
