Вскоре Леонид совсем выдохся. Носом пошла кровь. Хвост отступил и, выжидающе изогнувшись, склонил кисточку набок. Похоже, он был вполне удовлетворен результатами своих усилий.
Леонид утер выступившие на глазах слезы, отнял руку от лица и, оглядев себя, обнаружил, что рубашка сплошь закапана красным. Он шмыгнул носом, осторожно – боясь напачкать еще – выдохнул и слегка откинул голову, чтобы унять кровотечение.
Этот дьявольский приступ чиханья явно пошел ему на пользу – голова была легкая, будто совсем пустая. “Ну, и что теперь?” – Пронеслось в этой пустой голове. И тут, едва успев доформулировать сию нехитрую фразу, Леонид почувствовал, как некая сила буквально выворачивает его из кресла и задом наперед волочет вон из комнаты. От непривычки перемещаться таким способом он несколько раз оступился, рискуя упасть – и точно упал бы, но всякий раз что-то подхватывало его сзади и резким рывком возвращало в вертикальное положение.
Уже в коридоре Утехин сообразил, что это хвост тащит его куда-то, причем, весьма энергично.
– А ну-ка, стой! – Опомнившись, скомандовал Леонид.
Хвост – ноль внимания.
– Остановись, я тебе говорю, – бизнесмен возвысил голос, – ты, довесок к заднице, бесплатное приложение, атавизм…
Утехин изловчился и, схватив хвост обеими руками, хорошенько встряхнул его, надеясь, что тот образумится.
Но вразумления не состоялось. Или, вернее, состоялось, но совершенно иного рода. “Атавизм” вырвался, ощетинился и, свистя в воздухе подобно бичу, ринулся на Леонида.
В мгновение ока бизнесмен оказался на полу, лицом вниз. Без ожесточения, а так, для профилактики, в порядке прививки на будущее, хвост неторопливо вложил ему ума по традиционному мягкому месту. Потом отодвинулся на почтительное расстояние и высокомерно вздернул кисточку, недвусмысленно давая понять, что никакой фамильярности в обращении с собой не потерпит.
Едва Утехин, совершенно сбитый с толку этой спонтанной экзекуцией, поднялся и, смущенно отряхнувшись, устремил на кисточку вопросительный взгляд, хвост снова подхватил его и поволок к одному ему ведомой цели.
Леонид понял, что влип он крепко, что хвост взялся за него всерьез и будет тащить, как бы он, Утехин, этому не сопротивлялся.
– Э, послушай, – стараясь обернуться, обратился он к своему непрошенному поводырю, – послушай, давай я сам, а? Я пойду… пойду, куда ты хочешь… Только сам, а то… неудобно как-то…
Движение тут же прекратилось. Изогнувшись на манер вопросительного знака, хвост застыл в воздухе, ожидая. Леонид повернулся к нему лицом – длины хвоста вполне хватило для беседы vis-a-vis.
Не зная, как себя держать, Леонид улыбнулся (получилось кривовато и беспомощно) и, чтобы только не стоять болваном, обеими ладонями пригладил волосы. Смотреть на хвост прямо он избегал. Было как-то не по себе, внутри ворочалось чувство, похожее на стыд: его собственный хвост, пусть даже появившийся весьма таинственным образом, но все равно – ЕГО, ЧАСТЬ ЕГО ТЕЛА… обращается с ним, как со щенком, с недоноском… А он – дьявольски удачливый предприниматель, до сих пор не боявшийся ни Бога, ни черта, ни налоговой полиции, всю жизнь изящно балансировавший на грани закона и частенько – чего греха таить – довольно далеко (но всякий раз безнаказанно!) – заступавший за эту грань… Он, о чьих хладнокровии, рискованности и фантастическом везении ходили легенды… ОН – разговаривает с этим внезапно объявившимся… хвостом, прости Господи!.. – чуть ли не в просительном тоне!
