– Чего уставился? – спросил тот.
– А где?.. – Юрасик покрутил рукой перед своим лицом.
– Чего «где»?
– У тебя вчера была болячка, через всю щеку.
– И что?
– Теперь ее нет.
Глеб потрогал щеку. На ощупь кожа была гладкая, без бугорков запекшейся крови, и совершенно не болела. Он достал телефон, сфотографировал лицо и удивленно принялся разглядывать снимок.
– Вы почему здесь? – крикнули Дорошевич и Громова, несясь мимо них по коридору.
– А вы-то куда?! – заорал им вслед Глеб.
– На контрольную!
Лена и Юрасик переглянулись в недоумении.
– По алгебре, что ли? Мы же ее позавчера написали! – пробормотал Юрасик. – Может, они двойки получили, бегут переписывать…
– Дорошевич и Громова? – скептически заметила Лена. – Они же хорошистки.
– Да эти две тронутые меня вообще не интересуют, – отрезал Глеб.
– Надо сходить на алгебру, – предложил Юрасик и полез в рюкзак за расписанием.
– Что туда ходить, если у тебя вот здесь четко написано – география! – Глеб раздраженно потыкал пальцем в его дневник. Юрасик не успел возразить. По коридору к ним спешила Клара Борисовна, истошно крича:
– Вот они где! Елизаров, Карасев, Зюзина! Хотите мне годовую контрольную сорвать? Быстро в кабинет! – И она погнала оторопевших учеников на третий этаж.
В кабинете алгебры сидел весь класс. Перед каждым учеником на парте лежали белые тетрадные листочки с печатями и брошюры с заданиями. Математичка писала на доске образец заполнения титульного листа для годовой контрольной.
Глеб, Юрасик и Лена в состоянии шока разошлись по местам. Глеб плюхнулся на стул и тупо уставился на свою соседку, Соню Ткачук, которая сосредоточенно выводила на листе ровные строчки.
– Слушай, Ткачук, что происходит?
– А что такого происходит? – Ткачук подняла на Глеба непонимающие глаза.
– Почему мы снова пишем эту контрольную?
– Елизаров, ты рехнулся? Заткнись и не мешай.
Соня Ткачук вновь склонилась над контрольной. Глеб оглядел класс и встретился глазами с ошеломленной Леной, сидящей в первом ряду возле окна. Потом они оба посмотрели на обернувшегося Юрасика. Вид у него был обескураженный.
– Так, – негромко пробормотал Глеб. – Нормальных только трое. Остальные чокнулись. Массовое помешательство, не иначе.
– Елизаров! Думаешь, у тебя слишком много времени? – строго спросила математичка. Глеб достал ручку, пододвинул к себе чистый листок с печатью и во второй раз принялся решать те же самые примеры.
– Ну и что это было? – спросил Глеб у Юрасика и Лены, когда они остались втроем в кабинете алгебры.
– Может, розыгрыш? – предположил Юрасик.
– Да? И кто кого разыгрывает? – поинтересовалась Лена. – Наш класс – нас?
– Я всегда говорил, что ваш класс – сборище дураков.
– Знаешь что, Елизаров, сам ты…
Прозвенел звонок, и в класс ворвалась галдящая толпа семиклассников. Троица поспешила на следующий урок – в кабинет русского языка и литературы.
– Елизаров, ты чего русский-то достал? – Ткачук повертела пальцем у виска, открыла учебник литературы и принялась что-то повторять. Учебник у нее был открыт на стихотворении Рубцова – том самом, которое весь класс уже ответил.
– Ткачук! – не выдержал Глеб. – Неужели ты и правда ничего не помнишь?
– Чего не помню?
– Как ты отвечала этот стих, как запнулась на строке «Она горит над золотом осенним», как Овчаренко тебе подсказывал? Ты же четверку получила!
– Ты обкурился, Елизаров?! Когда я отвечала?
– На литературе! В среду!
