– Где же сокрыта у мужа та сладость? – спросила девица.
– А вот узнаешь! Спускайся, красавица, садись со мной рядом – я жених не из последних и богатырь, других не хуже!
Задумалась красавица Похьолы и говорит:
– Что ж, посмотрим, что ты за герой. Посчитаю я тебя женихом достойным, если разрежешь волос тупым ножом и завяжешь яйцо в узел, да так, чтобы не был тот узел виден.
Согласился Вяйнемёйнен. Выдернул он из бороды волос, снял с пояса нож и тупым краем рассек волос надвое. Завязал он и яйцо в узел, как девица хотела, и узла того никто не видел. Кудеснику, вещему старцу, изведавшему сокровенные тайны вещей, испытание это было в забаву. Позвал вновь Вяйнемёйнен девицу в свои сани.
– Сяду я с тобой рядом, – сказала красавица Похьолы, – если ты так обточишь камень, чтобы ни крошки с него не слетело, да изо льда вырежешь жердинки, чтоб при том ни кусочка не откололось.
Произнес Вяйнемёйнен тихонько заклятие, и стали в его руках камень, как глина, а лед, как воск. Сгладил он камень – и ни крошки с него не слетело, вырезал изо льда жердинки – и ни кусочка не откололось.
– Вот тебе, герой, последнее испытание, – сказала девица с радуги. – Назову я тебя своим мужем, если выстругаешь мне из обломков веретена челн и спустишь его на воду, не тронув его ни рукою, ни плечом, ни коленом.
– Нет никого под небесной кровлей, – сказал радостно Вяйнемёйнен, – кто сработает тебе лодку лучше меня!
Взял он обломки веретена, взошел на гору и стал вытесывать и гнуть доски для будущей лодки, а распряженного жеребца пустил пастись под горою. Ничуть не сомневался мудрый старец в успехе – три дня усердно выстругивал он новый челн, и ни разу не изменила ему рука и не ударил топор мимо цели. Но не всем по душе была его работа: к вечеру третьего дня осерчал злой Хийси, лютый Лемпо, на Вяйнемёйнена за тот шум, что поднял он на горе, – схватил Хийси топор старца за топорище и против воли Вяйнемёйнена направил лезвие в камень. Отскочив от камня, вонзилось лезвие в колено песнопевцу – вспорол Лемпо старцу тело, разорвал Хийси ему жилы, и хлынула алым потоком из раны кровь.
Вскричал Вяйнемёйнен от боли и стал творить заклинание, унимая кровоточивую рану:
– Ты, каленое железо,
Ты, топор, ваятель острый!
Грезил ты, что рубишь сосны,
Ратуешь с косматой елью,
Тело ешь березы белой, —
В миг, когда рассек мне ногу,
Отворив живые жилы…
Помянул старец в заговоре происхождение всех земных зол, вспомнил каждое сокровенное слово, но одного никак не мог вспомнить – заклятий о железе, чтобы наложить из них повязку, затворить ими руду в рдеющей ране. Все вокруг залил Вяйнемёйнен своей богатырской кровью, пока сдирал с камней лишайник, собирал мох на болоте, выискивал в поле травы, пытаясь закрыть ими рану, но ничто ему не помогало, и с прежней силою струился из колена красный горячий поток.
Удрученный тяжкой болью, заложил Вяйнемёйнен поспешно в сани гнедого жеребца, сам с трудом в них поднялся и поехал искать помощи – знатока заклятий о железе.
Бодро побежал конь, и вскоре подъехал старец к распутью: в три стороны расходилась дорога – Вяйнемёйнен свернул на нижнюю. Недалеко он проехал, как увидел избушку. Остановил бедный певец коня у порога и спросил малыша, что играл у печи с деревянной куклой:
– Нет ли кого в этом доме, кто лечил бы раны, нанесенные железом?
– Нет здесь такого, – ответил малыш. – Поищи в другом месте.
