Город из волшебной сказки
За стеклом окна возник.
В чистоте сплошной, безбрежной,
В первозданной новизне
Невесомый, свежий, нежный
Повалил пушистый снег.
Под крылом огромной птицы
В восхищении немом
Растворились все границы
Бесконечности земной.
Из глубин, из тех преданий,
Что на грани колдовства,
Так негаданно, нежданно
Заявилась к нам зима.
Виски покрыты серебром,
Как белым инеем деревья.
Зима в душе и за окном—
Живу с природой в единении.
Не обошлось без волшебства,
Одним холодным дуновением,
Хрустальным куполом накрыло
Дома, дороги и селенья.
Сковало реки подо льдом,
Застыло, замерло живое,
Уснуло всё печальным сном
В холодном мраморном безмолвии.
От этой царственной красы
Замёрзли чувства и желания,
И я покорно жду весны
В дремотном миросозерцании.
Зима-зима— сплошная канитель.
Опять в мороз навьючивать одежды,
Согревшись неутраченной надеждой,
Как манну ждать апрельскую капель
И дни считать, рисуя вензеля
Дыханием на запотевших окнах,
Сквозь рой и суету снежинок блёклых
Смотреть, как по стеклу ползёт слеза…
И остывает позабытый чай
На дне стакана солнышком лимона,
И ложечка хрустальным перезвоном
О Рождестве напомнит невзначай…
Сочельник скоро, и звезда взойдёт,
Та, что над Ним когда-то восходила.
До наших дней от сотворенья мира
Всё те же звёзды и небесный свод,
И ночь грядёт такая же, как будто,
В безверии недолго пребывать,
Чтоб нас спасти, вот-вот Мария-мать
Родит на свет Божественное чудо.
За осенью зима придёт неумолимо,
Моя печаль светла, присутствует незримо
Комочком янтаря, упавшего на иней,
Как островок огня, искрящийся на синем.
В холодном январе сосны горячей – слёзы,
А муха в янтаре – нечаянная проза,
Как жизни краткий миг— окаменевший пламень,
Что бережно хранит теплом особый камень,
Ладонь не обожжёт, лишь поиграет светом,
Зимою сбережёт для нас частичку лета,
Упавшего в сачок из невесомой ткани,
Как солнышка зрачок, запаянного в грани.
И будет согревать сильнее дров в камине,
Немного волновать причудливостью линий,
Немного укорять, пеняя на беспечность,
И снова открывать природы безупречность,
Оберегать от зла, судьбы хитросплетений—
Застывшая смола и замершее время.
Что делать, не люблю зиму
Что делать, не люблю зиму,
И как бы мне о ней ни пели,
Я всей душою не приму:
Ни снег, ни вьюги, ни метели.
Мне дела нет до хрусталя
И белизны, что без прикрас,
И белоснежные поля
Слепят мой безыскусный глаз.
Мороз, что не бодрит отнюдь,
А пробирает до кости,
Всю вымораживает суть,
И стынут мысли-мотыльки,
И в ожидании приговора,
На смерть летят, на холода,
И вместо пламени мотора—
Застывший в сердце лишь кусочек льда.
Февральский день, застыли свет и тень,
Дрожат мостов озябшие скелеты,
И палки одиноких фонарей
Вонзаются в метель замёрзшим светом.
Мосты, мосты, ах, если б только знать
Заранее, какая ждёт реальность:
Вас возводить, чтобы потом сжигать —
Такая вот отчаянная крайность.
Помыкаться и снова за своё,
На те же грабли, во второй раз, в третий…
И проклинать судьбину: ё-моё!
За что всё это, Господи, ответь мне?
Безмолвствуют застывшие мосты,
До фонаря им мой озябший лепет,
Февраль лютует – выноси святых,
С небес на землю опрокинув небо.
Рябина, красная рябина —
Вкус незабвенный ягод горьких,
Ладони тянутся невольно
Попробовать твоей судьбины.
До боли огненные грозди
Под снегом бесприютно зябнут.
Всё думаю, что боль ослабнет,
Но натыкаюсь вновь на гвоздик.
Как кровь, плоды рябины алой
