– Мне не нравится имя Егор, – признался он Кшиштофу, вернувшись после долгого путешествия по поселениям планеты. В этом долгом странствии, длившемся почти год, Егор «сновидел» разных чужаков и даже набрел на другое, совсем молодое поселение людей, которые не знали, что на этой планете есть и другие поселения землян. Но чем больше людей обращалось к нему «Егор», тем больше он понимал, что не чувствует это имя как свое.
А на второй год ему начали приходить странные сны. Это были смутные истории о нем – но вроде как о каких-то других людях, и каждый раз разных. И эти истории были из таких разных эпох, но такими реальными, что, просыпаясь, Егор каждый раз с трудом напоминал себе, кто он и где находится.
– Но ты же сам сказал, что тебя так зовут, – покосился на него Кшиштоф. – Неужели ошибся и вспомнил настоящее имя только сейчас? Больше года прошло.
– Так меня звали, – он сделал акцент на последнем слове. – Но теперь… Не знаю. Как будто это не мое имя. Здесь я не тот Егор, которым был раньше.
– Все мы уже не те, ибо все меняется, – философски заметил Кшиштоф.
– Я кто-то другой, – упрямо заявил Егор.
– У тебя крыша поехала. Еще бы, после стольких снов, даже не человеческих, – решил Кшиштоф. – Ну хорошо, как ты хочешь, чтоб тебя звали?
– Пока не знаю.
Он чувствовал, что «Егор» уходит, но его имя еще не пришло к нему. Объяснять это вслух он не хотел, понимал, как это выглядит со стороны.
– Я всего лишь копия! Настоящий я где-то далеко.
Егору начали сниться сцены его настоящей земной жизни, и однажды он понял, что это – не его прошлое, и иногда даже вовсе не прошлое, а настоящее! Проснуться и понять, что ты – всего лишь клон, жалкая копия, – к такому Егор был не готов.
Даже жизнь инопланетян, увиденная в многочисленных снах, не так сильно его поразила, как открытие того, что сам он – всего лишь подделка, ненастоящий человек.
Кшиштоф посмотрел на него, прищурившись:
– Ты гегельянец, что ли?
– Кто? – не понял Егор.
– Ты, – Кшиштоф усмехнулся. – Был такой немец. Философ, – он произнес это слово так, будто оно было ругательством. – Гегель считал, что все мы – проявления Мирового Духа, фактически мы и есть части этого Духа, только воплощенные. Но вот только, – Кшиштоф покачал головой, – одни люди, понимаешь ли, осознают себя частью этого Духа, а другие нет. И первые вроде как «избранные».
Мысль об избранности Егору понравилась, окатила странным удовольствием, воодушевлением и надеждой.
– И эти «избранные», – доцент снова выделил это слово издевательски, – могут снова стать чистым Духом, вернуться к нему, поскольку осознают, что они – это Он.
– А чем это плохо? – решился наконец спросить Егор, хотя чувствовал, что хорошего ответа не жди.
– Хы! – неопределенно хмыкнул Кшиштоф. – Один тоже такой был, «избранный». Поверил, что он нечто большее, чем просто человек. Решил, что миллионы людей – мусор не осознающих себя кусочков духа, и убил их. Десятки миллионов убил.
Егор, нахмурившись, слушал, но на вопросительный взгляд Кшиштофа только пожал плечами.
– Это был Гитлер, – Кшиштоф сказал имя так, будто это должно было все объяснить.
Имя оказалось Егору незнакомым. Но с того вечера ему начала снится сложная, великолепная и ужасная история человечества.
