– Не верьте! Вас обманывают. Никакой это не Генрих Бурчинелли, а Юрка Буртыкин. А лев – вовсе не лев, а типа кошки, только великан. Сейчас я ему покажу.
И просунул руку в клетку. А лев, не будь дурак, начал ту руку пережевывать. Один студент, присутствующий при этом колоритном зрелище, скончался от разрыва сердца. Все остальные получили массу эмоций.
Поддержание порядка в зале – особая история. Полицейские, судя по всему, проявляли такую бдительность и рвение, что приходилось их даже останавливать. В частности, в 1893 году калужский полицмейстер издал такое указание: «Его Сиятельство г. Начальник губернии изволил приказать, чтобы в мое отсутствие в театре дежурный пристав занимал бы мое место в первом ряду кресел, а не в столе, если же я лично присутствую в театре, то пристав занимает свое место, но все-таки не остается в фойе или буфете во время представлений, а лишь во время антрактов обходит коридоры и прочие помещения, наблюдая за порядками, с поднятием же занавеса садится на положенный ему по контракту стул 4-го ряда у прохода. Предписываю точно соблюдать мои указания».
Видимо, «Начальнику губернии» до смерти надоела рожа пристава, то и дело появляющаяся то в дверях зрительного зала, то среди кулис.
Тут опять же вышел перекос, приставы расслабились чрезмерно. Спустя четыре дня последовало новое распоряжение: «Во время представления пьесы «Блуждающие огни» имел место случай, который мог окончиться очень печально, и только благодаря смелости пожарного служителя 2 части Смирнова не произошло пожара. На подъемной верхней рампе одна из ламп распаялась (от загрязнения горелки). Керосин весь вспыхнул и стал падать на сцену в виде огненных хлопьев, очевидно, и немногочисленная публика, и дежурный помощник Пристава думали, что это так следует по ходу пьесы, но когда я, быстро пройдя за кулисы, увидел, что произошло, то ужаснулся: лампа пылала на большой высоте между несколькими висящими декорациями, и до нее можно было добраться только по колосникам (тонкие бруски), рискуя свалиться.
Пожарный Смирнов быстро сбежал по бруску и, ухватясь за веревку, шапкою и руками погасил огонь. Смирнову назначаю в награду три рубля, а ламповщика предписываю привлечь к ответственности».
Так недавний наказ не усердствовать и соответствующее название пьесы – «Блуждающие огни» – усыпили внимание полиции.
* * *
Главной же заботой полицейских (применительно к театру, разумеется) оставался надзор за репертуаром. И время от времени полицмейстер выговаривал режиссеру: «На первых трех представлениях товарищества артистов под Вашим управлением мною было замечено, что комики (особенно Дмитриев) позволяют себе прибавлять очень много фраз, которых в текстах пьесы нет, имея в виду, что по существующим законоположениям это, безусловно, воспрещается. Считаю необходимым предупредить Вас, милостивый государь, чтобы на будущее время артисты не прибавляли от себя ничего, а в костюмах и игре не выходили из рамок приличия под страхом ответственности по суду и совершенного прекращения спектаклей».
Можно, конечно, предположить, что полицмейстер-самодур, дабы подстраховаться (да и власть свою продемонстрировать), придрался к фразам, которые иной и не заметил бы, но что-то подсказывает – не так все просто. А упоминание «рамок приличия» и вовсе наводит на мысль, что господин Дмитриев был тот еще скабрезник.
