Доктор налил ему стакан спирта, слегка его разбавил и остался у немедленно рухнувшего на койку тела.
Позже стало известно, что летчик выпал с авианосца. Он побывал в баре и вышел наверх освежиться. Специальный вахтенный надел на него спасательный жилет, потом он шагнул на палубу и через мгновение оказался в воде.
– Рашен уводка, ес?
– Ес, ес, давай!
Ему налили еще, и он опять рухнул. На авианосцах такой порядок: хочешь на верхнюю палубу – на тебя надевают жилет, смыло тебя – включаются: подогрев, передатчик с криком «SOS», растворяется в воде парочка секций из твоего жилета и образуется густое оранжевое пятно, а в воду поступает состав, отпугивающий акул.
При падении за борт в аналогичных условиях мы вооружены только любовью к родине, а обогрев, оранжевое пятно и отпугивание акул с передачей криков «SOS» организуешь себе самолично.
И потом наш жилет не отпугивает акул, а привлекает.
– Товарищ командир, – доложил доктор через парочку часиков, – он по кораблю шляется, в рубки лезет.
– Не было печали, – подумал командир.
Ну, корабль образца 19… года и, можно сказать, эсминец у нас действительно секретный, чего там говорить, а тут враг, можно сказать, лезет к самому сердцу.
– Сыграй с ним в шахматы.
– Не хочет.
– А чего он хочет?
– В карты?
– В карты? Да, налей ты ему этого. чая, пусть спит, – сказал командир и подмигнул.
«Чай с подмигиванием» – это полстакана чистейшего спирта, остальное – заварка. С непривычки – жуткая штука.
Перед американцем появился стакан.
– Рашен чай!
– Тии?
– Ти-ти, давай, пей!
– О-о… ноу, ноу, ти!
– Пей, пей, ноу.
И тут американец учуял.
– О-о, ес! – сказал он, прежде чем рухнуть. Сказал и рухнул.
Пока он спал, сообщили во Владивосток. Пока Владивосток решал «можно-нельзя», прошло двое суток. Американец постоянно спал. Только он просыпался, как обнаруживал перед собой стакан с «русским чаем». Он вливал его в себя и падал.
Потом подошел американский эсминец, и летчика передали. По дороге он всех целовал, орал, цеплялся и не хотел уходить.
Через сутки отыскался американский авианосец, и они снова зашлепали рядом – авианосец с его окружением и наш «рашен» эсминец, слон и моська.
С авианосца взлетел вертолет и направился к эсминцу, облетел его и на чистейшем русском языке поблагодарил команду эсминца за спасение от имени авианосца, кораблей охранения, от имени семьи летчика, президента Соединенных Штатов, от ВМС, ВВС и Си-Би-Эс.
Потом вертолет сбросил на палубу тюк и улетел.
Вокруг тюка ходили целый час. Запросили Владивосток, доложили:
– На нас сбросили тюк, что делать?
– Тюк? Ни в коем случае не вскрывать! Ё! Представить в штаб флота!
Какое там – уже вскрыли. Там оказались посылки: по списку, на каждого члена экипажа по блоку сигарет, включая и заштатных. А командиру еще и бутылка коньяка.
– И все это я должен штабу подарить? – возмутился командир, – Да за какие шиши? Вот им, вот!
И командир показал всем желающим свою волосатую руку до локтя.
– Разбирай, мужики.
И мужики разобрали.
Мой старпом говорит: «Где я, там успех!» – а вокруг что-то лопнуло, взорвалось, по воздуху полетело-пронеслось, во что-то незамедлительно врезалось, потом пыль улеглась, после чего он это и говорит.
Не могу с ним не согласиться.
Целый день бегаешь, как курица со спицей в самой, что ни на есть, жопене, а в конце оно же еще и как яхнет!
Это как если бы ты вскочил на полном ходу в трамвай, а потом начал носиться по нему в поисках вагоновожатого, чтоб спросить: не идем ли мы в селенье под названием «Бестолочь»? И у всех соответствующие лица. Просто не знаю.
