Камасутра духовных танцев. Записки Юродивого - страница 6
певчая речь божества
обворожительно мечется,
не пожелав остывать.
В чёрном квадрате Малевича,
в чакровом дне анахат
атомы Чести надвечностно
нас в чате Любви единят.
Олимп нестерильной любви
Я это слышал от тебя, я это слышал,Как ты шептала ночью в тишине…Твои признанья девственностью дышатИ чистотой, как будто первый снег.
Мне начинает казаться,
что всё это было во сне.
Хотел губ твоих касаться,
был робок слегка и смел…
Потом я глупел, не зная,
чем кончится глупость ласк,
но знал – мне нужна такая,
такая, как ты сейчас:
открытая, обнажённая,
вмещающая в себя
миры преображённые,
земную грусть бытия,
вмещающая желание
воскреснуть со мной в Огне,
не вычисляя заранее
ни чью-то радость, ни гнев.
Мне начинает казаться,
что эта реальность – сон.
Но надо ли в нём просыпаться,
когда бог в тебя влюблён,
когда бог глупеет, зная,
чем кончится глупость ласк…
Но мне так нужна такая,
такая, как ты… сейчас.
«Ты улетела в Японию. А мне приснилось…»
Ты улетела в Японию. А мне приснилось,
что я проснулся в твоей постели…
Пастэльные стены шептали мне:
«Она улетела,
что делаешь ты в её колыбели?
Зачем обнимаешь чужую подушку?»
Я отвечал им на ушко:
«Губы хозяйки вашей на теле постели
оставили пахнущий след.
И пусть её нет
сейчас рядом со мной,
но этой игрой
с виртуальным ликом,
запечатлённым, словно икона,
на мягкой подушечной плоти —
я отвлекаю себя от грусти,
рождённой её отлётом,
отвлекаю от снов,
в которых приснилось мне,
что я проснулся в её постели,
а она вместо себя мягко мне стелит
нежные простыни ласковых фраз»…
Но это другой рассказ,
который, надеюсь,
приснится мне много раз,
пока ты в Японии, Франции, Англии
или в Америке пускаешься в пляс,
объединяющий нас Любовью
в твой возвращения час,
когда из глаз твоих светом зелёным
льётся Душа в тело моё
и всё Бытиё
проявляется в них,
в них и во мне,
лежащем, как будто во сне,
на обнажённой тебе
в глубине белой твоей
постели.
В ночь 7.09.2007, Москва
«Где ты, с кем ты, в какой части меня?..»
Где ты, с кем ты, в какой части меня?
Вспоминаешь ли наши дни?
Те, в которых я мог пленять
разум твой, не рвалась чтоб нить,
нить, которую сам Господь
через праведную тебя
протянул, чтобы нашу плоть
напоить торжеством Огня…
Девственница моя – Дева Мария!
Ария Бога посвящена Тебе.
Я за спиной Твоей выращу крылья,
и Мы совершим глубинный разбег…
Разбег в обжигающие высоты,
но обжигающие, любя,
в этих высотах наши аорты
переплетутся в единое Я…
Но обещания будут напрасны,
если Дева Мария моя
будет холодной, как лёд,
и бесстрастной,
страхом огонь свой сакральный пленяя…
Ну отпусти Ты его – я ведь знаю,
сколько в Тебе нерастраченных ласк,
нежности сколько напрасно сгорает,
не проявляясь в назначенный час.
Нет… проявляясь, но в мизерной доле
Женского Космоса Твоего…
я Его чувствую трепетным полем
и бесконечною бурной рекой,
что протекает в теле Богини
и, поднимаясь к зеркалу глаз,
в мир этот если безудержно хлынет —
нет никого, кто б не сдался – на раз…
Но побеждённая кроткая Дева
может сильнее стать, сдавшись сама,
и укрощённой рекой столько сделать,
сколько не сделает волей – одна…
Капитулируй, моя амазонка,
сдайся мне в плен, подними белый флаг,
дай мне зачать в теле Девы ребёнка,
с Богом Любви, ради Бога, приляг.
Не остужай в амазонке желанье,
слейся со мной без расчётов и схем
и искупайся в божественной пране,
и мне отдайся – вся – насовсем.
Чтоб половинки инь-яньского тела
Похожие книги
