– Так все плохо?
– Учитывая слухи и сплетни обо мне – да. Если пиратский промысел прикроют, а братство распустят, всем придется тяжело, кое-кто из ребят уже оплошал, затронув английских купцов, и теперь одной ногой стоит на эшафоте. Но с меня спросят еще и за несуществующий испанский патент.
– Но у тебя его нет!
– А кто поверит?
– Послушай, Питер…
– Это ты послушай!
– Погоди, не горячись. Ты ведь не простой моряк, а сын лорда Баррета, хотя бы и четвертый. Никто на Архипелаге не посмеет тронуть сына лорда по одному пустому подозрению.
Капитан расхохотался и смеялся до тех пор, пока доктор Кид с удивлением не уставился на него.
– Я не сын лорда, Генри…
– Но погоди… Ты же Баррет?
– Баррет, Баррет… Я родился в Плимуте, от родителей, пожелавших остаться неизвестными, получил имя в приюте, а фамилию выдумал себе сам. Шарп тоже вырос сиротой, по крайней мере наполовину, а я хорошо знаю, на что способны такие люди. Если этот человек обещал покончить с морским грабежом на Архипелаге, он попытается.
– Нас примут на Тортуге.
– Может быть. Клянусь душой, я не собираюсь проверять, способен ли порядочный человек на посту вице-губернатора сунуть меня в петлю башкой.
– Что будем делать, капитан? – мрачно спросил Генри Кид.
– Лучше всего убраться в море, пусть лишний шум затихнет. Сделаем это, как только провизия, вода и пушечные припасы окажутся на борту. И это еще не все… Смотри сюда, ты увидишь кое-что занятное.
Баррет снял с шеи ключ на цепочке, вложил его в замок тяжелого корабельного сундука, повернул два раза и приподнял крышку.
– Я кладу кое-что на стол и немного разворачиваю, можешь смотреть сколько заблагорассудится, только постарайся не лапать руками.
– Карта?
– Очень занятная. Ты не поверишь – я выиграл ее в карты.
Кид держал тонкие, испачканные вином пальцы на весу, опасаясь притронуться к странному листу.
– Это бумага или старинный пергамент?
– Не имею никакого понятия. Я думал, ты лучше меня разберешься.
– Плотное ровное полотно… Какого дьявола! Мне, разумеется, интересно, из чего оно сделано, но гораздо интереснее рисунок.
– У того, кто это рисовал и гравировал, очевидно, не дрожала рука.
– Вот тут укрепления городов Новой Гранады, побережья и пара-тройка островов, о которых я прежде понятия не имел. Ты этой штуке полностью веришь?
– Я не слишком доверчив, но кое-что очень похоже на истину. Меня интересует пара испанских местечек на побережье материка.
– Мой друг, не заносись излишне, или ты собрался штурмовать испанцев с десятью корабельными пушками и пятью десятками своих головорезов?
– Быть может…
– Ты шутишь?
– Совсем не шучу.
– Тебе не дает покоя слава Шарпа с его золотым кладом?
– Все может быть.
– А как же новый губернатор?
– Если куш окажется достаточным, можно навсегда уйти от дел. Что нам тогда Николас Шарп?
– Я ошибся, заподозрив тебя в здравомыслии. Питер, ты определенно свихнулся, по тебе скучает Бедлам.
– Не думаю. Отойди от окна… Вот так. Не закрывай свет, я покажу тебе кое-что.
Баррет поставил на стол терракотовую кружку с ручкой в виде стилизованного уха.
– Может, бросим кости, а, Ланцетник? На твой давно потерянный серебряный клистир. Идет?
– Что это?
– Кружка. У тебя есть настроение дослушать меня до конца?
– Конечно. Зная твои скорые кулаки, попробовал бы я отказаться.
– Отлично, тогда слушай и ничего не пропусти. Эту кружку я тоже выиграл в карты и поначалу принял за обычную посуду. Какого она цвета?
