– Да, – кивнул я, совсем забыв о данном обещании.
– Отлично. И телефон свой включай не раньше завтрашнего дня, когда получше себя чувствовать будешь. С Машей и Варей я поговорил, они тебя в эти выходные не побеспокоят. Девочки уже взрослые, всё понимают. Теперь по твоей службе, Алексей. Михаил Николаевич, как мне доложили, уже хлопочет у полковника Орлова о предоставлении тебе двухнедельного отпуска на восстановление. Так вот, я тебя не прошу, а приказываю две недели отдохнуть и восстановиться. А уж потом с новыми силами в бой. Ты меня услышал, Алексей?
– Услышал.
– Хорошо. Тогда вечером езжай домой, а в выходные, если будет время, я к тебе заскочу.
Они с Прохором вышли из палаты, и я, наконец оставшись один, лёг на кровать и попытался заснуть. И только вытянувшись и расслабившись, понял, как меня вымотали все эти анализы с тестами, хождения по палате и разговоры с посетителями.
***
– Мы с тобой всё правильно, Прохор, просчитали, – задумчиво сказал воспитателю сына цесаревич. – А отец нам не поверил. Вот и попал в неприятную ситуацию… Ладно, проехали. Теперь слушаю внимательно твои впечатления более подробно.
– Нормальные впечатления, Саша, – серьёзно ответил Белобородов. – Никаких изменений в поведении Алексея, по крайней мере, сейчас не произошло. Он всё такой же. Да и Лебедев говорит, что всё нормально, его ощущения и тесты это подтверждают.
– Продолжайте следить, Прохор. С Вяземской и Пафнутьевой разговор был на эту тему?
– С Вяземской был, она всё прекрасно понимает, если что – доложит. А вот с Леськой я разговаривать не стал, да и Вяземской запретил. Та вообще в предыстерическом состоянии постоянно была, на адекватность восприятия подобных просьб с её стороны рассчитывать глупо.
– Тут я с тобой согласен, – кивнул цесаревич. – Доктор в теме?
– Конечно. Бдит. Лебедев ему приказал при любом подозрении докладывать.
– Прохор, следить за поведением Алексея придётся ещё долго, мало ли что… Сейчас не проявится, зато потом… Не дай бог! – он перекрестился. – Иван тебе самый наглядный пример. Договорились?
– Я, Саша, заинтересован в душевном здоровье Лёшки не меньше твоего, – заверил цесаревича воспитатель. – Всё будет нормально, не переживай.
– Дай-то бог!
– Саша, что-нибудь по Петрову, другу Лешкиному, известно?
– Жив-здоров твой Петров, весь перепуганный в имении у родителей своих сидит. Возвращаться в Москву категорически отказывается, – зло ответил цесаревич. – Забота о моральном облике родичей у её императорского величества порой переходит все мыслимые границы. Сообщение Лёшке с причиной столь внезапного отъезда Петров завтра отправит, его отец обещал проследить. Ну а дальше… Дальше тебе надо будет ехать к Петровым и решать вопрос. Не сразу, конечно, а чуть погодя. Пусть немного отойдут, валькирии действовали жёстко, такой у них был приказ. Если Лёшка об этом обо всём узнает, я даже представить себе не могу, чем всё закончится.
– Съезжу, конечно, – кивнул расстроенный Прохор. – Сделаю всё, что смогу…
***
К вечеру моё физическое состояние хоть и оставляло желать лучшего, но было удовлетворительным – слабость постепенно отпускала. Так что от предложенного Дмитрием Григорьевичем кресла-каталки я отказался и дошагал до своей «Волги» своим ходом, с остановками, правда. Так же поднялся и до своей квартиры и улёгся отдыхать на диван в гостиной.
– Прохор, а не гульнуть ли нам? – обратился я к своему воспитателю, глядя при этом на доктора и Лебедева, приехавших с нами. – Пюре больничное мне не особо зашло, хочется вкусить что-то более питательное. На алкоголь не претендую, но вы можете себе ни в чём не отказывать, господа.
