– Их к нам только сегодня распределили. Подождите до утра…
– В самом деле, ваэ-дэн, мы пришлём её, как только взойдёт солнце, только покажите распоряжение…
– Я её забираю, – прорычал дракон прямо за дверью моей темницы. – Немедленно!
Кажется, у меня остановилось сердце.
Я встала, на ходу отряхивая платье от сена, насколько позволяли кандалы, и подошла к зарешёченому окошку. За ним был хорошо виден волевой профиль того самого чужака, которого несколько дней назад я нашла в лесу едва живым.
– У вас есть разрешение прокурора? – уточнил тюремщик, но дракон поднял голос, заставив его вздрогнуть:
– Смеешь сомневаться в моём слове?!
– Никак нет, генерал, – тот вытянулся по стойке “смирно”, и в следующее мгновение в двери темницы со скрипом провернулся большой ключ.
Я отпрянула от неё, сделала шаг назад, запнулась о камешек в полу и упала на кучу сена. Та была слишком тонкой, и я больно ушиблась, но тут же забыла о боли, потому что дракон вошёл в темницу, жестом велев тюремщику оставаться снаружи.
– Ты идёшь со мной, – глухо сказал он. Схватив меня за плечо, поставил на ноги, потом снял кандалы, отбросив их в сторону, и вернул ключи тюремщику. Я было начала потирать уставшие запястья, но дракон тут же вынул другие наручники из-за пояса, завёл мои руки за спину и снова заковал их.
Я обмерла, боясь сделать шаг. Если до этой минуты меня ждала казнь, то теперь могло случиться нечто гораздо хуже. Кто знает, что придёт в голову опальнику, который пришёл лично забрать преступника.
А я преступала закон. Множество раз. И если опальники напали на мой след, то доказать невиновность будет невозможно.
– Пошла! – дракон толкнул меня в спину, и я едва не упала, поспешно сделав несколько шагов.
Тюремщики напряжённо наблюдали, как я, сбиваясь с шага, чуть не падая, шла по коридору. Один из них поигрывал ключами, но уже не ухмылялся, как до этого.
Пальцы на ногах болели от того, что приходилось спотыкаться о неровный пол, но дракон продолжал толкать меня в холку, заставляя снова и снова ускоряться. Растрёпанные волосы падали на лицо, от косы уже почти ничего не осталось. И когда мы проходили мимо огромного начищенного металлического замка, я успела увидеть в нём собственное отражение.
В самом деле, ведьма.
Я сжимала зубы, не позволяя себе плакать. Этим ублюдкам моё страдание только в радость – так всегда говорил папа и его соратники. И раз уж я оказалась в их руках, то не причиню им такой радости.
И молить о пощаде я тоже не собиралась. Всё равно не пощадят, если сами не решат изменить приговор.
– А вы говорили, – усмехнулась я, когда тюремщик открывал последнюю дверь на пути к свободе, – что отсюда живыми не уходят.
– Пошла! – рявкнул на меня дракон и с такой силой толкнул, что я запнулась о порог и всё-таки упала прямо в пыль ночного города.
– Как низко, – проговорила я, с трудом садясь. Скованные за спиной руки не давали встать на ноги, а на языке налипла пыль. – Вот, значит, ваша благодарность.
Дракон, не говоря ни слова, схватил меня за шиворот и поднял на ноги, чуть придушив воротом платья. А потом так, продолжая удерживать, и потащил к фургону, запряженному двумя лошадьми. Затолкав меня внутрь и заперев, сам он сел на козлы и, ударив плетью, заставил коней потрусить по неровной дороге.
Лёжа на полу фургона, я свернулась калачикам и тихо засмеялась.
Главное – не плакать.
