Ребята задумчиво переглядывались, размышляя каждый о своём и глядя на краешек солнца, едва торчащий из-за горизонта. Я тоже смотрел и мечтал о своём великом компьютерном будущем.
– …Витя? – вернул меня в реальность голос Насти Самохиной – светловолосой дочки хуторского фельдшера. Увидев, что я обратил на неё внимание, она застенчиво спросила, – А у тебя ещё остались те… Ну эти, как их… Шоколадки?
Я обернулся в сторону лежащего рядом полиэтиленового кулька, на который периодически косились все ребята. Затем улыбнулся и потянул из него коробку с шоколадками – одним из гостинцев, который родители привезли с собой и выдали мне, чтобы было чем угостить друзей. В коробке лежали маленькие шоколадные батончики набиравших всё большую популярность компаний Марс, Сникерс, Баунти и Милкивей.
– Конечно, разбирайте ещё по одному, – разрешил я ребятам, протягивая открытую коробку в их сторону, – Только чур не больше. На завтра тоже нужно оставить.
– Спасибо, Вить, – довольно пробормотала Настя, уже вовсю разворачивая полученное лакомство, после чего откусила кусочек и даже прикрыла глаза от удовольствия, – Как же это вкусно! Я вот когда вырасту, стану кондитером! Буду делать такие шоколадки и сразу их есть!
Дружный смех разнёсся над полем.
***
–… Врагом народа! Меня! Родная мать! – отец вел машину нервно и мама периодически вздрагивала, когда он излишне сильно дергал рулевое колесо, заставляя автомобиль вильнуть. Я сидел на заднем сидении и пытался сложить в голове картину произошедшего.
В отличии от моего дружеского общения с ребятами, где все остались довольны, разговор родителей с бабушкой, дедом и соседями прошёл куда тяжелее. Особенно скрывать источник своего нынешнего финансового положения, мои родители не пожелали, так что прямо рассказали о выгодном предложении о работе, интересных перспективах и бесхозном научном архиве, оставшемся от канувшего в небытие советского КБ. Реакция у собеседников была разная. Кто-то заинтересовался перспективами переехать вслед за земляками в благополучную европейскую страну. Кто-то наотрез отказался, сославшись на то, что сами построят свою страну, не хуже чем у соседей с запада. Кто-то безразлично пожал плечами налегая на привезённую гостями снедь и водочку. Но больше всего отца расстроила реакция его родителей. Бабушка прямо заявила, что считает его предателем идеалов социализма и родины. И добавила, что в её время за такое расстреливали. После чего встала и ушла на кухню. Дед же, покачал головой и просто пожелал нам успеха на чужбине. Так что с утра, едва рассвело, отец загрузил едва распакованные вещи обратно и мы отправились в город. Стоит заметить, что больше я деда с бабкой больше никогда не видел.
***
Словно пытаясь получить одобрение своему решению податься за рубеж, отец несколько раз устраивал у нас сборы бывших коллег, агитируя их тоже отправиться на заработки за границу. Кое-кто из них даже задумался о предложении. Мать в такие вечера уходила на кухню и в разговорах не участвовала. Она так и не смогла смириться с необходимостью отъезда с родины и разрывом с родными и близкими и использовала любую возможность чтобы оттянуть это событие.
Я эти сборы не любил. Гости всегда располагались у нас в гостиной и сесть за компьютер у меня не было никакой возможности. Так что приходилось уйти в свою комнату и читать книжку или зубрить английские слова и команды. На время пока не было доступа к моему объекту вожделения, я пробовал программировать простейшие примеры, вычитанные в купленной для меня брошюре, прямо в тетрадке, записывая команды и строки с кодом. И уже после переносил написанное в компьютер, проверяя свой результат. Так прошло ещё несколько месяцев и наступила середина осени. Точку в оттягивании нашего отъезда поставило случавшееся в ноябре событие. Однажды, ходивший на вечернюю прогулку отец, вернулся домой с окровавленной головой, без дорогой импортной куртки и с решимостью в глазах.
