– Чего именно? – не понял Виш, занятый собственными мыслями.
– Да неохота стучать кремнем по кремню. Тем более когда… Эй, Эфр, огоньку не найдётся? – крикнул Бальс в сторону соседнего кострища. – Мы совсем промокли, сражаясь с гусеницами. А кремни в море утонули!
Эфр улыбнулся, поднимаясь:
– А костёр готов?
– Смотри! – Бальс указал на срезанные с гусениц ломти сала. Сало срезали кое-как, толстыми кусками, и сложили шалашиком. Но внизу лежала небольшая кучка успевших слегка подсохнуть тоненьких стружечек и сухих крылышек прибрежной мошкары.
– Хорошо, – Эфр подошёл к месту будущего костра, ощупал свои ветверуки – правую, затем левую, затем опять правую. Поднёс её к костру и напрягся.
Минуло всего несколько мгновений – и вдруг из открывшегося на ладони Эфра отверстия выскочил маленький язычок пламени и затанцевал, облизывая поднесённую к нему стружку гусеницыного сала. Сало вспыхнуло, и Эфр положил его в шалашик костра.
– Ну, вы, эфироносы, и даёте! – восхищённо высказался Бальс, строгая толстый пласт сала и подкладывая кусочки в костёр, чтобы тот получше разгорелся.
– Да, это тебе не кремнем о кремень стучать, – заметил Орх, протягивая руки к костру.
– Удивительные дела творятся на земле, – вздохнул Ланд, и благодарно вытянул руки по направлению к почве: – Во имя Перворостка!
– Во имя Перворостка! Во имя Перворостка! – подхватили солдаты.
– Аминь! – благоговейно произнёс Эфр, молитвенно складывая ладони почкой.
– Аминь! – пробормотал и Виш, повторяя его жест.
– А сначала Эфра никто не хотел принимать за бойца, – вполголоса произнёс Бальс, глядя вслед возвращающемуся к своему костру эфироносу. – И не потому, что он чёрнокожурый, Бао ещё почернее его, но попробовал бы кто не принять Бао! Просто из-за того, что Эфр с момента появления не участвовал в общих работах.
– Расскажи-расскажи, – кивнул Орх. – Вишу полезно. Он у нас молодой и любопытный.
Бальс ухмыльнулся и начал:
– Когда Вурч ввёл Эфра в казарму и представил его, все уставились на новичка.
Был он чёрен кожурой, как и Бао, но была она у него не в пример светлее. Впрочем, на этом никто не заострил внимания. Внимание обратили на последующие слова Вурча.
– Эфр освобождается от всех нарядов! – провозгласил Вурч.
– Это почему же? – заворчали старослужащие.
– Ему нельзя потеть! – заявил Вурч.
– Ишь ты, цаца какая! А отчего ему нельзя потеть? – спросил Гиа. – Больной, что ли?
– В бою узнаете, – загадочно объявил Вурч и ушёл, оставив гарнизон в недоумении.
Разумеется, бросить дело просто так было нельзя.
– Отчего тебе нельзя потеть? – повторил Гиа, вставая с места и подходя к новенькому. – Чего вдруг такие привилегии?
– Я – эфиронос! – гордо произнёс Эфр.
– Ну и что? Как это может помешать, к примеру, чистке сортиров? – и Гиа оглянулся на казарму. Воины захохотали.
– Мне нельзя потеть… по пустякам, – волнуясь, сказал Эфр.
– Да? – издевательски произнёс Гиа. – Это почему же?
– Может произойти большая беда!
– Вот как? – продолжал Гиа. – А, по-моему, беда произойдёт сейчас! Если ты откажешься чистить сортир!
Он схватил Эфра за левую руку, но не успел провести свой коронный приём, как Эфр, защищаясь, всего-навсего выставил перед собой правую ладонь. И из неё выскочил длинный язык пламени и едва не лизнул Гиа в лицо. Тот отшатнулся и выпустил Эфра.
Все замерли. В казарме воцарилась тишина.
Чер вскочил с места и подошёл к новенькому.
