– А где Орм? – встревожилась танка.
– Орм оборонял от врага белую крепость, – терпеливо вздохнул брат вастского тана.
– Он сражался?! – схватилась за голову танка. – А что, если он ранен? Кагл, этот мальчик излечил тебя? Ты лекарь, малыш?
– Я… – попытался ответить Дан, но язык словно прилип к гортани.
– Подойди ко мне, – протянула руки Ирла.
В одно мгновение Дан увидел одобряющий кивок Хейграста, настороженный взгляд Кагла, движение руки Ормина к рукояти меча. Мальчишка сбросил с плеча лук, отстегнул меч, положил все это на мозаичный пол и шагнул вперед. Танка все так же с улыбкой смотрела на него, но ее губы не шевелились. Они тоже были частью маски.
– Ты лечишь только немых? – спросила Ирла.
– Я… – охрипшим голосом снова начал Дан и вдруг замер.
Он увидел! Там, где черные волосы танки прятались под красную траурную ленту, блеснула искра. Особенный волос! Он напомнил мальчишке нити на теле индаинского князя, которые Дану пришлось распутывать в покоях Альмы. Этот волос был еще чернее, может быть, и тоньше остальных, но он казался вытянутым из той черноты, что сгущалась сначала на Азрой, а теперь и над всей Вастой.
– Я… избавляю от боли, – выдохнул мальчишка неожиданно для самого себя.
– От боли? – оживилась танка.
Удивление промелькнуло у нее в глазах.
– Что ж, на поле битвы ты мог бы облегчить страдания умирающим.
– Мне бы хотелось избавлять от боли тех, кто хочет выжить, – прошептал Дан.
– Это все равно, – равнодушно сказала танка. – Всякий элбан, стоит ему только появиться на свет, начинает дорогу к собственной смерти. Мы все умирающие. К тому же не всякая боль излечима. Что ты скажешь о той боли, которая живет во мне?
– Она напоминает мне море, – тихо сказал Дан. – От нее нельзя избавиться полностью, но… освободиться необходимо!
– И ты можешь это сделать? – презрительно усмехнулась танка.
– Да, – кивнул Дан. – Для этого мне только нужен один твой волос.
– Как ты смеешь? – Ормин гневно шагнул вперед.
– Успокойся! – подняла ладонь Ирла. – Или ты думаешь, что я позволю мальчишке заниматься тут колдовством? Но волос я тебе дам и… посмотрю, как ты будешь меня… лечить.
– Я должен выбрать волос сам, – наклонил голову Дан, сжимая вспотевшие кулаки.
Ормин нервно звякнул мечом, но танка поднялась, подошла к мальчишке и вдруг прищурилась, протянула руку, коснулась камня ари на его груди, взглянула на Хейграста, увидела у него такой же камень, легко присела перед мальчишкой и сказала:
– Выбирай.
Дан глубоко вдохнул, закусил губу, протянул руку и коснулся волоса. В следующее мгновение все его существо затопила боль. Руку обожгло, но боль ожога утонула в потоке того страдания, что хлынул, прорвав неведомую плотину. Сквозь наполнившие глаза слезы Дан успел разглядеть странно изменившееся лицо Ирлы, тень метнувшегося вперед Ормина и Хейграста, останавливающего васта. Кагл что-то встревоженно закричал за спиной. Дан ухватил волос и выдернул его.
Мальчишка пришел в себя на палубе джанки. Над головой сиял Алатель, под ним подрагивал парус, где-то рядом шелестела вода. Дан сел, взглянул на перевязанную ладонь, огляделся. Джанка резво бежала по широкой, окаймленной болотной травой протоке. Тростник стоял стеной. Позади, над головой высунувшего от жары лопату языка Аенора, возвышался далекий силуэт крепости Багзы.
– Что со мной? – недоуменно спросил Дан.
– Хвала Элу, ничего, – довольно откликнулся с носа джанки Баюл. – Я, конечно, не присутствовал при событии, но утраченная теперь чувствительность позволила нари кое-что рассмотреть. Ты молодец, парень!
