Канатоходец, или После постмодерна - страница 4



родимым болотам осанну поёт.
А воздух свободы, товар санкционный,
как столб на границе, стоит недвижим,
не смея нарушить наш не порционный,
но и не вполне санаторный режим.
С закатного солнца сойдёт позолота,
а мы выбираем покой и уют.
Кулик, запевая, похвалит болото,
и хором лягушки ему подпоют.
Болотная гладь не нарушится встряской,
все звуки туман поглощает сырой.
И только брожение − где-то под ряской −
даёт себя знать пузырями порой.

Нарушитель закона

Жизнь состоит из разочарований.
Но всё же, чтобы разочароваться,
я должен быть сначала очарован.
А это значит, так как жизнь конечна,
что, очарован будучи, однажды
могу я роковую цепь событий
прервать, нарушив парности закон.
Я был бы рад подобному раскладу.
Пускай впаду я снова в заблужденье,
но, если повезёт, могу об этом
и не узнать, финальный матч с судьбой
считать победным, мяч забив в ворота
и не успев ответный пропустить.

Декадентское

Она говорила: – Нам лучше расстаться,
бессмысленно длить эту сладкую муку.
Когда отменить невозможно разлуку,
не проще ль с любовью скорей расквитаться?
А он отвечал: – Эта сладость слиянья,
пусть болью, но всё же останется с нами.
Мгновенье, продлившись и став временами,
вовек не утратит былого сиянья.
А после друг друга они не встречали.
Он тут же догадывался об ошибке,
когда не её узнавал по улыбке,
точнее по отблеску тихой печали
в глазах, а порой ему чудилось платье,
он вздрагивал, голос услышав в трамвае,
и вновь сознавал невозможность объятья,
ни боли, ни сладости не забывая.

Предзимье

Слякоть, но местами лёг снежок,
прикрывая выбоины в плитке.
Мне б найти какой-то затишок,
мне б забиться в домик, как улитке.
Вход законопатить, чтоб сквозняк
дом мой не выстуживал, и сырость
не пересекала строгий знак
«Стоп» и на ночёвку не просилась.
Чтоб не видеть мелочной возни
и не слышать клацанья затворов
и чтоб о политике – ни-ни –
никаких досужих разговоров.
Снег с дождём – в окно летит заряд, −
ночь не принимает апелляций.
Но не зря в народе говорят,
что планета будет накаляться.
Верю я, что завершив дела,
холод отползёт подобно змею,
и пускай хоть чуточку тепла
я дождаться всё-таки сумею.

Лодка

Памяти Сергея Петкова

Лодка моя – завиток на бумаге,
мушка, в янтарной застывшая влаге,
звук угасанья гитарной струны,
штиль и безвольно повисшие флаги
песен моих не узнавшей страны.
Лодка – моя предзакатная дымка,
смазанный росчерк случайного снимка,
след безнадёжной слезы на щеке,
в вечности канувшая анонимка,
рыбка, оставленная на крючке.
Берег не виден, расчёт на везенье,
лодка – мой призрачный шанс на спасенье,
надо бы вычерпать воду, хотя
нечем и незачем, − дарит забвенье
море, качая меня, как дитя.
Тихо, как в сон, погружаюсь под воду
и изменяю дыханья природу,
лодка уже над моей головой,
парус, впитавший вечернюю соду,
сном на верёвке висит бельевой.

Баратынский

Я как перо, потерянное стаей,
годящееся только для игры,
и стебель, что, сквозь камни прорастая,
готов творить зелёные миры.
Я краткий миг и бесконечный поиск,
я исчезаю раньше, чем возник.
Я всё-таки успел на скорый поезд,
хотя не факт, что пустит проводник.
Я колесо – но вовсе не фортуны,
я грязь и брызги из-под колеса,
вибрирую, как сорванные струны
дождя, что ловит лесополоса.
Я серых туч угрюмое свеченье
и радужная плёнка на воде.
И бесполезно спрашивать, зачем я
рассыпался повсюду и нигде.
− Мой дар убог, и голос мой негромок, −
мои слова, рождённые не мной.
Я лишь чужой метафоры обломок
или осколок рифмы составной.