– Можем мы с вами поговорить минутку? – спросила Джоанна. – Мы не хотели бы беспокоить мистера Симмингтона.
Элси Холланд понимающе кивнула и повела нас в столовую, по другую сторону холла.
– Для него это ужасно, – сказала она. – Такое потрясение! Кто бы мог подумать о чем-либо подобном? Но, конечно, я теперь понимаю, что в последнее время миссис Симмингтон выглядела подозрительно. Ужасно нервная и слезливая. Я думала, это из-за нездоровья, хотя доктор Гриффитс часто говорил, что у нее нет ничего серьезного. Но она была взвинченной и раздражительной, и в иные дни невозможно было понять, как с ней обращаться.
– Мы, собственно, зашли затем, – мягко перебила Элси Джоанна, – чтобы узнать, не можем ли мы пригласить к себе Меган на несколько дней – если, конечно, она этого захочет.
Элси Холланд выглядела сильно удивленной.
– Меган… – произнесла она с сомнением. – Не знаю, право. Я хочу сказать, это очень мило с вашей стороны, но она очень странная девочка. Никогда нельзя угадать, что она скажет или о чем она думает.
Джоанна сказала весьма нейтральным тоном:
– Мы подумали – а вдруг это как-то поможет?
– О, конечно, если она согласится. Я имею в виду, что мне надо смотреть за мальчиками (они сейчас с кухаркой) и за бедным мистером Симмингтоном – он нуждается в присмотре, как никто, – и столько всего нужно сделать и за стольким присмотреть! У меня действительно нет времени, чтобы уделить его Меган. Я думаю, она наверху, в старой детской. Она, похоже, никого не хочет видеть. Я не знаю, как…
Я быстро выскользнул из столовой и пошел по лестнице.
Старая детская была на верхнем этаже. Я открыл дверь и вошел. В комнатах нижнего этажа, выходящих окнами в сад за домом, шторы никогда не задергивали. Но в этой комнате, выходящей окнами на дорогу, шторы были благопристойным образом закрыты.
В тусклом сером полумраке я увидел Меган. Она скорчилась на диване, стоявшем у дальней стены, и я сразу вспомнил прячущихся испуганных зверюшек. Меган окаменела от страха.
– Меган! – окликнул ее я.
Я шагнул вперед, и совершенно бессознательно мой голос приобрел тот тон, которым говорят, желая успокоить напуганное животное. И я всерьез удивился тому, что у меня в руках нет морковки или кусочка сахара. Мои чувства требовали чего-то в этом роде.
Она пристально взглянула на меня, но не шевельнулась, и выражение ее лица не изменилось.
– Меган! – повторил я. – Джоанна и я интересуемся, не хотите ли вы побыть у нас немного.
Ее голос прозвучал глухо в мутных сумерках.
– Побыть у вас? В вашем доме?
– Да.
– Вы хотите сказать, что заберете меня отсюда?
– Да, моя дорогая.
Внезапно она задрожала. Это выглядело пугающе и очень трогательно.
– О, заберите меня отсюда! Пожалуйста, заберите! Это так ужасно – быть здесь и чувствовать себя злой!
Я подошел к ней, и ее руки вцепились в рукав моего плаща.
– Я трусиха. Я и не знала, что я такая трусиха.
– Все в порядке, малышка, – сказал я. – Такие события расшатывают нервы. Пойдемте.
– Мы можем уйти сейчас же? Немедленно?
– Конечно, только вы должны взять кое-какие вещи, я полагаю.
– Какие вещи? Почему?
– Дорогая девочка, – сказал я, – мы можем предоставить вам кровать, и ванну, и отдых ото всех этих дел, но будь я проклят, если я одолжу вам свою зубную щетку!
Она робко, чуть слышно хихикнула, будто всхлипнула.
– Я поняла. Я думаю, я очень глупая сегодня. Вы не должны обращать на это внимания. Я пойду и соберу вещи. Вы… вы не уйдете? Подождете меня?
