– Вот потому я джаз люблю, а к бильярду равнодушен, – папа отхлебнул из своей кружки тёмного вина со странным названием «Саперави», означенном на бутылке, стоящей на дощатом столе, освещаемом подвешенной под тентом лампой.
– Ну, каждый сам выбирает свою жизнь, – пожал плечами бильярдист Евгений Иванович, а сидевший на корточках у костра Егор спросил у папы:
– А почему джаз?
– Потому что бильярд – это расчёт, а джаз – это свобода. Свобода мне представляется важнее всего.
– А нам Арина Алексеевна на истории говорила, что важнее всего Родина. За неё не жалко и жизнь отдать, если нужно.
И тут Мария Герхардовна оторвалась от своей английской книжки, залпом выпила рюмку напитка виски и сказала непонятное:
– Сталина на нас нету, угу.
– Да хоть бы и Сталина, – как будто не согласился с ней дядя Женя Бабушкин.
Тётя Маша опять уткнулась в книжку, в наступившей тишине слышалось только негромкое ворчание генератора и лёгкое потрескивание таёжного костра.
Потом папа сказал – вроде бы как и Егору, но больше в окружающую тишину:
– Всё правильно твоя Арина Алексеевна говорит: за Родину можно и нужно отдать жизнь, если на Родину кто-то напал. Реально напал, угрожая отнять жизнь тебе, Кирюшке, маме и всем остальным. Тогда нужно брать в руки оружие и защищать свою страну. Но это если война. А когда войны нет, нужно защищать свободу, чтобы каждый мог говорить, что думает, верить во что ему хочется, кино смотреть, которое нравится, книжки читать, интересные тебе, а не кому-то, кто лучше тебя знает, что тебе читать. Такие, Егор, дела.
– Так от кого защищать эту свободу, кто на неё нападает? – не очень понял Кирилл.
– Да есть от кого, – папа опять отпил из кружки, глядел в костёр, потом встряхнулся. – Ладно, не будем о грустном. Так что, Евгений, нормальная тропа до этой Чёртовой Чаши?
И Евгений Иванович вновь рассказал, что тропа набитая, вполне сносная, идёт вдоль берега, только один раз нужно будет обойти скалу и пройти по бревну через глубокий ручей. А сама Чаша – это такой большой камень, в который бьёт волна и наполняет её байкальской водой, что-то типа большой ванны.
– Человек на пять, да? – дядя Женя попросил сына подтвердить размер Чёртовой Чаши.
– Наверное, – равнодушно пожал плечами Юра и добавил. – Ничего интересного, только комаров кормить.
– Ну что ж ты у меня такой скучный, – начал огорчаться вслух Евгений Иванович, но в том не преуспел, потому что к столу вернулись с берега мама, Вера, Ника, Анна Витальевна и Карина Сергеевна. Вымытую ими посуду принесли в двух больших котелках дядя Тимофей и Антон Кляйн.
– Какие там огромные звёзды! – сообщила присутствующим мама Юры Бабушкина. – Завтра всё же начну писать этюды со здешней красоты. Зимой, бог даст, оформлю небольшую пейзажную выставку в нашей галерее. Ты же выделишь мне бюджет, Женя?
Евгений Иванович вздохнул, согласно кивнул, а Карина Сергеевна продолжила:
– Ну, выходите же из-под тента, давайте смотреть на звёзды! Вставайте, вставайте!
И как бы не хотелось Кириллу и Егору удаляться от тёплого уютного костра, но они вышли на поляну и вместе со всеми, закинув голову, стали смотреть в ночное небо. Действительно, очень красивое.
И тут случилось непонятное. Небо за деревьями со стороны Байкала озарилось яркой беззвучной вспышкой, перешедшей в устойчивое свечение, заставившее поблекнуть звёзды. Даже окружающие деревья отбросили на поляну почти дневную тень. Все туристы, не сговариваясь, сбежали вниз на открытый берег.
