Каникулы юной ведьмы - страница 7

Тут как раз вышла из избы тетя Нина. Видимо, она перехватила мой взгляд на корову, потому что тут же вздохнула:

– Что-то приболела Звездочка, кормилица наша, уже второй день ничего есть не хочет.

Вот это да! Получается, что и тетя Нина ничего не видит? А я-то почему вдруг вижу?! Ну-ка попробую: открыла глаза, как обычно, – все нормально; только прищурилась – вот оно, болезненное пятно внутри коровы.

Медленно спустившись с крыльца, я направилась к Звездочке. Она жалобно замычала, едва почувствовала мое приближение. Мне же захотелось хоть как-то унять ее муки, и потому я принялась осторожно оглаживать больное место, почти не касаясь шкуры. Постепенно руки мои стали выписывать странный узор, подчиняясь неведомому ритму. Я сидела, поглаживая теплый бок. Сколько это продолжалось, я не поняла, но пятно внутри коровы сошло на нет, а сама болезная бодренько этак поднялась и потрусила в хлев.

Я устало опустилась на землю и стала медленно приходить в себя. Что же это творится со мной? Я никому ничего не сделала плохого. Я маленькая городская девочка, приехавшая погостить на папиной родине. За что мне все это?

Теперь очевидно, что «потерянный» день существовал на самом деле, а не только в моем воображении. И приходится признать, что в этот день со мной что-то произошло. И я даже знаю, что именно, – я стала ветеринаром! Хм-м!

Почему я? Однако уже вряд ли что изменишь, мелькнула такая мысль. Я поднялась с колен и заглянула в хлев к Звездочке. Ей явно было лучше, так как она с удовольствием подбирала из яслей сено.

А с крыльца на меня таращились тетя Нина и Лизка. Я подошла поближе.

– Так ты ведунья? – с опаской промолвила лесничиха. – То-то я гадала, что это у тебя глаза такие черные, еще гуще, чем у отца.

Началось… Я не стала объясняться. Это бесполезно. Все равно как слепому рассказывать о красках. И хотя я еще толком не осознала открывшиеся во мне силы, глубоко внутри появилось ощущение, что лучше молчать.

После обеда, во время которого мне опять хотелось есть как безумной, я отпросилась отдохнуть, и лесничиха отвела меня наверх в светелку. Она так и сказала – светелку. Я упала на кровать и мгновенно уснула, без приятных снов, зато и без кошмаров.

Вечером с дальних выгонов вернулся лесник дядя Коля и после ужина приладил к мотоциклу коляску. Мы уселись с Лизкой, тетя Нина нагрузила нас банками с вареньем, и мы поехали в деревню.

Уж не знаю, о чем там говорили хозяева про меня, но только всю дорогу лесник, хмурясь, косился в мою сторону. Мне эти взгляды были очень неприятны, и я все отворачивалась в сторону. Хорошо хоть мы ехали не по асфальту, и ему приходилось очень внимательно следить за дорогой.

По возвращении я не стала ужинать, а сразу отправилась к себе. В доме было пусто, тихо. Со двора тоже не доносилось ни звука. Я улеглась на кровать.

Я – ведунья. Ведунья? Ведьма – вот я кто. А кто-то мне как-то говорил, что ведьмами и волхвами в древности называли мутантов. Мамочка! Я не хочу быть мутантом! Я хочу быть нормальным ребенком!

Я залезла под одеяло и, свернувшись в клубок, потихонечку стала скулить от жалости к самой себе…

Папа сидел на краю кровати и осторожно поглаживал меня поверх одеяла. Я сладко потянулась и в тот же момент, вспомнив все, открыла глаза. За окном была непроглядная темень.

– Давай, малыш, рассказывай, что тут с тобой произошло, – в папиных глазах искрилось веселье.