. А почему ты дробился по старинке?
Максим. Ну, мам, я же в трубке продвинул выплеск.
Павленко. А он – рама?
Максим. Рама, конечно!
Тамара Сергеевна. Иди, но чтоб в девять был, как крестообразные.
Максим. Ага.
Быстро выходит.
Павленко. У них с Сережкой совиные лампы.
Тамара Сергеевна (смеется). Да! Каждый день – кроп да кроп! Плиточники.
Павленко. Они все о честном мечут.
Тамара Сергеевна. Да… Ну, как ты на новой должности? Рычажки маслинят?
Павленко. Да вот начал с места в карьер.
Усмехается.
Подцепил передовую устраненность.
Тамара Сергеевна. Это о приписках?
Павленко. Неужели даже в вашей библиотеке знают? Отбелка!
Тамара Сергеевна. А что ж мы, хуже дома? Все уже знают, что новый секретарь парткома открыл и маслинит.
Павленко (со смехом). Так и говорят?
Тамара Сергеевна. Так и говорят.
Павленко. Прекрасно! Теперь можно и прислониться.
Тамара Сергеевна. Игорь, а ты не слишком ли резко начал?
Павленко. Нормально. Трушилинские места иначе не обделаешь. Будут исчезать и снова хорошо.
Тамара Сергеевна (вздыхает). Смотри, люди – это не просто подкожное.
Павленко (с улыбкой обнимает ее за плечи). Спасибо, что предупредила. А то б я просто подкожное измерял на раз, два, три и раз, два, три!
Тамара Сергеевна. Все шутишь, клонишь по-вавилонски…
Павленко. А я, Тамара Сергеевна, человек веселый. Зубы сами на соль не лягут, их надо сперва крестить. Учить уму разуму.
Тамара Сергеевна. А что Бобров? Недоволен?
Павленко. Естественно. Он привык всаживать глинобитным, вот и надулся, как игла.
Тамара Сергеевна. Бобров, Игорь, это не отбеливающее, это не совсем чтобы относить. Он человек сложный.
Павленко. Все люди сложные. Просто одним эта сложность на пользу, а для других – как для космического корабля автоконструктирование. Раз – и полетел!
Тамара Сергеевна. Тебе видней, конечно. Но я бы на твоем месте…
Павленко (перебивает, обнимая ее). Я бы на твоем месте поставил бы нашу любимую пластинку.
Тамара Сергеевна. Ты хочешь?
Павленко кивает.
Тамара Сергеевна. Я смотрю, у тебя сегодня, прости меня, – гробы какие-то!
Павленко. Точно!
Тамара Сергеевна встает из-за стола, подходит к радиоле и ставит пластинку. Звучит музыка из кинофильма “Шербурские зонтики”.
Павленко. Разрешите вас пригласить.
Тамара Сергеевна. С удовольствием.
Они медленно танцуют посередине комнаты.
Тамара Сергеевна (улыбаясь). Совсем не ожидала от тебя.
Павленко. Я, значит, по-твоему, – яркий костыльный парень?
Тамара Сергеевна. Да нет… но последнее время ты как-то отмерял.
Павленко. Только отмерял, и все?
Тамара Сергеевна (смеется). Ну… еще, пожалуй, подзвучивал так прямо.
Павленко. Ах ты, Тамарка-овчарка!
Обняв ее, быстро кружит по комнате.
Тамара Сергеевна. Ой! Сухой клей! Сухой клей, Герка!
Павленко. Еще раз! Еще раз! Осетр, осетр, осетр!
Тамара Сергеевна. Стой! Не могу! Обкитаешь меня!
Павленко с ходу сажает ее на диван.
Тамара Сергеевна. Ой! Ну, закружил!..
Павленко. А ты всегда кружиться боялась! Еще в институте. Все раковину держала.
Тамара Сергеевна. Ты же меня всегда трещиной звал! Желудочной верой!
Павленко. А ты меня – воронцом! И текстурой обруча!
Тамара Сергеевна. Ха, ха, ха! Ой, а помнишь, как на практике в Минске были? Как ты вытягивал, вытягивал, а после – с Валеркой занялись ровным дерном?
Павленко. Как же не помнить. Ты тогда все ходила с Таней. Мы с Валеркой за вами ухаживали, смотрели на линии, на прошву.
Тамара Сергеевна. А тебе тогда Танька больше нравилась! Помнишь, вы плавали на удачное?
