Либериус приветственно поднял руку, и тут же громко чихнул. Фагунда подозрительно посмотрел на него, потом перевёл взгляд на лорда Дамаэля. Волшебник снова чихнул, замотал головой и вытащил из широкого рукава мантии носовой платок.
– Я недавно вернулся из Мальдека, – виноватым тоном пояснил волшебник, утирая слегка раскрасневшийся нос. – Не люблю северные воды.
– Надеюсь, с вами всё в порядке, милорд, – сказал Фагунда, и на всякий случай сделал шаг назад.
– Ерунда, – махнул рукой волшебник. – Но знаете, эта простуда просто непостижима для меня. Если лечить её с помощью магии, то болеешь три дня. Если лечить обычным способом, будешь болеть неделю, а если не лечить вовсе…Эх…
Сказав это, Либериус сокрушённо мотнул головой и опять чихнул.
Дамаэль нетерпеливо спросил:
– Итак, ты всё подготовил?
Лицо волшебника немного оживилось.
– О, да, милорд! Всё, как вы и хотели. Мои поиски увенчались полнейшим успехом.
– Покажи, – сдавленным от волнения голосом сказал Мельтан.
Либериус отошёл к соседней стене, где на специальной складной подставке стояло что-то, накрытое тёмно-красным бархатным покрывалом. Рывком сдёрнув покрывало, волшебник быстрыми шагами удалился в сторону, чтобы лорд Дамаэль и его спутник могли увидеть найденную им вещь.
Это был парадный портрет знатной дамы.
Одетая в чёрный бархат она была изображена стоявшей возле небольшой гранитной колонны. Густые светлые волосы немного оттеняли бледную кожу и удивительные, не похожие на человеческие, прозрачные как весенние льдинки глаза. Маленькие тонкие губы застыли в презрительной усмешке, придавая лицу женщины изысканное надменное очарование. Оба платья – и нижнее и верхнее – имели очень узкий лиф с острым мысом, и вырез каре, закрытый сетчатой вставкой-шемизеткой. Из-под рукавов верхнего платья с коротким буфом, виднелись рукава нижнего, имевшего меховые манжеты. Поверху обоих платьев была одета догалия – приталенная накидка с широкими отороченными мехом рукавами из чёрной бархатной ткани с крупным золотым узором, и капюшоном-шторкой. Сам капюшон был отделан белым рюшем. Полуопущенный на бёдра наборный золотой пояс украшала пряжка с золотым змеем.
Глаза Дамаэля вспыхнули и заблестели.
– Да, это она, – хрипло проговорил он. – Никаких сомнений…
Фагунда, напротив, не разделял восторга лорда Мельтана. Он мельком глянул на пояс дамы, изображённой на портрете, и чуть было не отшатнулся.
– Это же вампир! – воскликнул он.
– Ангелина Ван Виэрэген, урождённая герцогиня Арагонская, – сказал Либериус, подходя к портрету. – Первый Меч Дома Арагонов. Чистокровный вампир. Их так немного осталось…
Лорд Дамаэль шагнул вперёд, медленно, словно воин, наслаждающийся видом павшего врага, обошёл вокруг портрета, и коснулся рукой холста. Его пальцы со сверкнувшим на мизинце крупным изумрудом сжались, как будто хотели стиснуть изображённую на нём женщину.
– Впервые мы встретились в Карбе, – глухим голосом сказал Мельтан. – Я увидел её среди танцующих пар на балу у бургомистра. Даже трон Северной Короны не был столь дьявольски притягателен, как эта белокурая бестия! Она отвергла меня…Я предлагал ей золото. Моё положение в Гильдии. Обещал сделать самой богатой женщиной в Седой Гавани. Я предлагал ей всё…Но она посмеялась надо мной…
– Возможно, это и к лучшему, милорд, – сказал Фагунда. – Вампиры странные создания…
Дамаэль резко повернулся. В его глазах блеснул жуткий огонёк.
