Когда «Блессед Уильям» прибыл в Нью-Йорк, город с его пятитысячным населением находился в состоянии мятежа. Губернатор Якоб Лейслер (1689—1691) являлся сторонником свергнутого короля Якова II и не признавал власти Вильгельма III Оранского. Смута была явно на руку пиратам. Не случайно Вашингтон Ирвинг, описывая Нью-Йорк тех дней, отмечал: «Легкий доступ в гавань Манхэттена, обилие в его водах укромных местечек и слабость недавно установившейся власти привели к тому, что этот городок сделался сборным пунктом пиратов; здесь они могли спокойно распорядиться добычею и, не спеша, на досуге, готовиться к новым набегам. Возвращаясь сюда с богатым и чрезвычайно разнообразным грузом, роскошными произведениями тропической природы и награбленной в испанских владениях драгоценной добычей, распоряжаясь всем этим с вошедшей в поговорку корсарской беспечностью, они были желанными для корыстных купцов Манхэттена. Толпы этих десперадо18, уроженцев любого государства и любой части света, среди бела дня, расталкивая локтями мирных и невозмутимых мингеров, шумели и буянили на сонных улицах городка; сбывали ловким и жадным купцам свой богатый заморский товар за половину или даже за четверть цены и затем прокучивали в кабаках вырученные за него деньги; резались в карты и кости, драли глотку, стреляли, божились и сквернословили и своими криками, полуночными драками и буйными выходками будили и пугали обитателей ближних кварталов».
Мейсон и его товарищи смогли беспрепятственно сбыть в порту награбленные товары и африканских невольников – по 20 ф. ст. «за голову» – и использовать вырученные деньги на переоснащение «Блессед Уильяма». Адвокат Томас Ньютон утверждал, что губернатор Лейслер «зафрахтовал пиратский корабль из Вест-Индии» под предлогом усиления защиты Нью-Йорка, а в действительности для того, чтобы можно было сбежать на нем в случае прибытия из Англии законного губернатора. «Он погрузил на борт пиратского судна все товары купцов, – добавляет очевидец, – не дав им ничего, кроме расписки».
Пользуясь покровительством Лейслера, пираты закупили провизию и приобрели у губернатора каперское свидетельство для борьбы с французским судоходством в водах Новой Франции – так в то время называли Канаду. Отплыв в сторону залива Фанди в консорте с еще двумя приватирами, англичане приблизились к побережью Новой Шотландии и неожиданно напали на поселение Пор-Руаяль (месяцем ранее оно уже подвергалось налету со стороны каперской флотилии, отправленной из Бостона). Поселение было разграблено и сожжено. Затем, обогнув полуостров Новая Шотландия и остров Кейп-Бретон, приватиры прошли проливом Кабота в залив Св. Лаврентия. 1 августа они появились в районе скалистого острова Персе – у восточной оконечности полуострова Гаспе – и захватили стоявшие на якоре два французских судна – фрегат «Эсперанс» и пинк «Сен-Пьер». Кроме того, они опустошили и сожгли соседний рыбацкий поселок, уничтожив в гавани 80 рыбацких шлюпов и баркасов.
Фрегат «Эсперанс», имевший на борту 20 тонн соли и 150 центнеров рыбы, люди Мейсона переименовали в «Хорн фригат» и передали под командование уроженца Корнуолла Роберта Каллифорда. Продолжив крейсерство в канадских водах, англичане захватили еще шесть судов. Добыча, состоявшая в основном из вина, бренди и бобровых шкур, была погружена на два трофейных кеча и отправлена с призовыми командами в Нью-Йорк. Остальные суда флотилии в середине августа зашли в гавань Бостона. Здесь Мейсон и Каллифорд узнали о том, что три французских корсара, ограбив английское поселение на острове Мартас-Винъярд, повстречали у восточной оконечности Лонг-Айленда их кечи с добычей и овладели ими.
