Мы сидели с ней в Красном Кабачке, хотя я не вполне уверен, что это был именно Красный Кабачок. Я не успел прочесть ни названия, ничего. Государыня впрочем сказала что это он и есть, и этим надо бы гордиться и вообще какое чудо и просто фантастика, что мы сюда попали. «Ты должен обязательно увидеть Амалию Ивановну – предупредила она – как увидишь, обязательно поклонись ей и поцелуй ручку». Высокая старуха, бывшая прусская гренадерша, прямая и длинная, как трамвайная рельса, прислуживала нам. Это и была знаменитая Амалия Ивановна Кессельринг, между прочим видавшая Наполеона. «Вот прям как тебя, голубчик – прошамкала она, беззастенчиво разглядывая меня – я в него стреляль, а он говорит мне «не стреляй в меня, Амалия Ивановна, я бессмертен».
Я, как и советовала государыня, поцеловал ей сухую и жилистую обветренную руку, пропахшую табаком и порохом, и Амалия Ивановна расцвела от счастья.
«Ишь, какой сладенький – прохрипела она – у нас в полку таких не было».
«Вот еще не хватало – подумал я – на меня положила глаз столетняя старуха, вроде как баба-яга».
«Он небесный начертатель» – промолвила государыня.
«Небесный начертатель… – восхищенно промямлила Амалия Ивановна и снова бесцеремонно и придирчиво оглядела меня с головы до ног – небесный начертатель… небесный начертательных… чудно… чудненько… а что это такое?»
«Я прокладываю морские и небесные маршруты – представился я – от сих и до сих».
На всякий случай я неловко шаркнул ногой, добиваясь старухиной благосклонности.
«Небесные маршруты – сообразила Амалия Ивановна – это, стало быть, где ангелы летают. Я люблю это дело. Ну, тогда милости просим».
Амалия Ивановна усадила нас за стол, на котором пыжились и возвышались, наподобие гренадерских шапок, твердые наутюженные и накрахмаленные салфетки.
«Нам тогда пива и крендельков, Амалия Иванна – попросила государыня – и чудесной вашей красной капусты, пышной, как лисий воротник, огненной, как хвост кометы, мокрый, как поцелуй. И сладкой, как у меня, на далекой, далекой родине».
Амалия Ивановна улыбнулась, будто припоминая чего-то.
«О, майн гросс Фатерлянд…»
«Княгиня Дашкова таковую тоже любила» – присовокупила она, подразумевая, очевидно, красную капусту.
«У Амалии Ивановны просто необычайная, волшебная красная капуста, у нас так не умеют. И еще холодный расплющенный колотушкой картофельный салат – похвалила ее государыня – со сладким-сладким немецким уксусом».
Амалия Ивановна милостиво кивнула, крякнув «Картоффельнзалат!» – и удалилась на кухню, поскрипывая механической деревянной ногой, чтобы сделать необходимые распоряжения.
«У Амалии Ивановны ногу отгрызли волки, пока она зимой ночевала в открытом поле, где-то под Малоярославцем» – объяснила государыня.
