Через несколько дней, опять через Обухова, на связь с ним вышел другой представитель партийного комитета, который назвался Володей (вероятнее всего – Омельянюк). Они встретились в развалинах одного из кварталов Минска. Володя предъявил Николаю Никитину отпечатанное на пишущей машинке постановление, подписанное несколькими членами подпольного комитета (в их числе – и Алексеем Котиковым) о направлении его в леса Узденского района для объединения тамошних партизан (окруженцев или, по выражению Никитина, «примаков») в партизанский отряд36.
***
На первых порах он подчинил себе несколько небольших групп окруженцев, перезимовавших в лесах на стыке Червенского, Минского, Руденского, Пуховичского и Узденского районов. Точных данных об их количестве и величине не имеется, но на собеседовании у Эйдинова капитан Никитин упомянул о четырех таких группах от 6 до 8 человек в каждой37.
Одна из них, несколько человек во главе с сержантом Боликевичем, приписанных ранее к одному из местных колхозов (д. Теляково), с начала весны скрывалась в урочище Долгого Острова38.
Как сообщает на официальном сайте Дзержинского района заместитель председателя районного совета ветеранов Виктор Уранов, Долгий Остров расположен в лесном массиве недалеко от деревни Александрово Добриневского сельсовета Узденского района. До войны этот участок суши примерно 100 на 300 метров скрывался в топи болот, покрытых густым кустарником и ольховыми зарослями. Узкую тропинку к нему знали немногие, редко кто бывал в этих безлюдных местах39.
В Книге памяти Дзержинского района говорится, что здесь же зимовала группа младшего лейтенанта Романова40.
Скрывавшийся на Долгом Острове вместе с Боликевичем Иван Милютин написал после войны воспоминания о событиях тех дней, в которых рассказал о первых контактах их группы с капитаном Никитиным. На Долгий Остров его привел в начале апреля 1942 года подпольщик из деревни Александрово Павел Шибко, снабжавший окруженцев продуктами. В тот раз с Никитиным было всего лишь 5 человек, и он, похоже, не произвел особого впечатления на обитателей острова41. На это указывал и сам Никитин. «Когда я пришел в группу, то сразу сказал, что прислан подпольным комитетом для принятия [под свое начало] и объединения этих групп, представился им. В первое время к нам люди относились недоверчиво, откуда мол, явились какие-то люди. Но потом, когда бригада стала расти, вооружаться и получать пополнение, которое оправдывало себя, доверие полностью было оказано»42, рассказывал он в БШПД. И действительно, уже на следующий день, по утверждению Милютина, к Никитину прибыло 46 человек, все это были военнослужащие, оставшиеся в окружении. После этого отряд практически ежедневно пополнялся за счет окруженцев и гражданского населения окрестных деревень, Минска, Дзержинска и Узды43.
В процессе объединения этих полупартизанских групп капитан Никитин, похоже, пытался действовать по-военному четко, если не сказать жестко. Возможно, и по этой причине отношение местных окруженцев к чужаку-капитану было на первых порах весьма настороженным, если не сказать враждебным. Он сразу попытался придать доставшимся ему группам некоторую организационную стройность – создал на их основе отделения и взводы, объединив их в три роты во главе с кадровыми командирами-окруженцами. На первых порах это были небольшие подразделения – судя по всему, в ротах насчитывалось по 25 – 30 человек. В будущем он планировал довести их численный состав до ста человек в каждой роте
