У меня пульс ускоряется тут же. Кошмар. Что со мной будет, когда я впервые в жизни пойду на свидание? Сердце порвется от ужаса?
– Эвэдыч торэвэчинри – гу? – спрашиваю у Оли, говорит ли она на эвенском языке, за что получаю удар локтем в ребра.
– Нашлась эрудитка. Бабушка твоя рассказала, что ты ни эвенкийский от неё, ни эвенский от дедушки не переняла.
– Как же нет, если только что блеснула перед тобой знанием эвенского языка, – обиженно говорю.
Если честно, так и есть. Я не самая прилежная ученица была, и лет до пяти особой разницы между этими языками не понимала. Спасибо, что вовсе не путала, а то от бабули влетело бы мне. Потом было много гимнастики, а через год мы переехали в Киргизию, и изучение киргизского языка стало более приоритетным. Русский язык в Кыргызстане наряду с киргизским является государственным, но незнание одного из них всё равно дискомфорт вызывало, поэтому пришлось изучать.
– Зака-зака, ну колись уже, что у тебя происходит? Он уже трижды на тебя посмотрел за последнюю минуту, – продолжает Оля над ухом жужжать.
И тут происходит нечто, хотелось бы сказать, что чудесное, но нет, скорее, наоборот. Тот самый проректор, который минутами ранее разговаривал с Кириллом Алексеевичем, подходит к трибуне, на которой микрофон установлен, и начинает стандартное приветствие. Как всегда, лаконично мысли свои излагает, в конце добавляет:
– Закорская Эмма и Маер Ольга, идемте за мной. Остальных прошу начинать знакомство.
Стрельнув глазами в сторону, успеваю заметить скрывающуюся за дверью спину Самурганова, выходящего из аудитории. Ну, конечно, его время слишком дорого стоит, чтобы до конца представления присутствовать.
Само по себе внимание к себе меня не напрягает, с одной поправкой – это должно быть уместно. Когда ты выходишь на ковер с лентой в руках, а вокруг тебя под завязку трибуны заполненные, ты понимаешь, что смотреть сейчас только на тебя будут. А когда ты в составе нескольких сотен студентов приходишь слушать чью-то речь, тестирование проходить, не ожидаешь оказаться в эпицентре всеобщего внимания. Сейчас именно так происходит, шумовая волна по залу прокатывается, всем интересно: с чего вдруг у нас исключение произошло, благо быстро стихает под грозным видом наших преподавателей.
– Эми, шевелись, – поторапливает меня Оля.
Она в отличие от меня даже ручку и тетрадь не доставала, сидела на лайте, как будто бы чувствуя, что ей не понадобится.
В кабинете проректора Самурганов не старается хотя бы немного улыбку свою широченную припрятать. Вид у него такой, мол, ты же всё поняла, зачем мы тут собрались?!
– Оля, Эмма, в этом году практику проходить будете в «Арманде», – заметив, что мой рот открывается, Геннадий Васильевич приподнимает ладонь, пресекая мои не начавшиеся возражения. – С казначейством вопрос решен, можете не беспокоиться. Им мы подберем кого-то из ваших одногруппников. От вас требуется стандартный функционал: тестирование системы безопасности, разработка и внедрение новых инструментов защиты. Насколько я помню, до этого вы только с государственными структурами работали. Нужно расширять кругозор, – заканчивает с довольно добродушным видом.
– Вам у нас понравится, девушки, – развалившись в кресле, сообщает Кирилл Алексеевич с гаденькой улыбочкой на губах. Отчего-то я слышу подтекст в его словах, и мне это не нравится.
За десять минут я успела много раз передумать ответ на вопрос, послал его старший брат или его самого была инициатива поставить меня в неловкое положение.
