К этим людям Петр и поехал, надеясь поправить дела. Но в Тольятти его ждал неприятный сюрприз – оказалось, что местные РУОПовцы, раздраженные наглостью бандитов, еще летом провели операцию по «зачистке» завода и с треском вышибли оттуда братву. Музыка, конечно, играла недолго. В скором времени хорошо проплаченные чиновники свели результаты «налета» на нет, ментов, образно говоря, сунули мордой в грязь, показав, что они значат. У многих были неприятности по службе, а некоторым, даже, пришлось уволиться из органов. Мафия победила и вернулась туда, откуда ее вышвырнули, как помоечного кота, за шкирку. Деньги в очередной раз оказались сильнее автоматов.
Но под эти фанфары пришло много совсем других людей, которых Петр не знал, силы были, в значительной мере, перегруппированы. Те, с кем он работал раньше, уже не могли предоставить прежние льготы – надо было зализывать нанесенные РУОПом раны.
Понаблюдав, поговорив со знающими людьми, младший вышел на команду, которая обещала лучшие машины по самой низкой цене, гораздо ниже заводской. Одна проблема – с нового человека они требовали предоплату. Имя Сидора для них ничего не значило. После долгих и утомительных переговоров Петр сумел договориться о том, что он платит пятьдесят тысяч «баксов», забирает десять «девяток» и столько же «десяток», а остаток возвращает через месяц. Кроме того, «братки» намекнули, что если он проплатит им сто пятьдесят, то машин дадут больше, цену еще сбросят, льготы увеличатся, и, в последующем, он будет им лучшим другом и сможет брать товар без денег, на реализацию.
В поезде Петр еще сдерживался, но дома дал волю чувствам. У него не было не только ста пятидесяти, но и просто пятидесяти. На руках тридцать, а двадцатку еще искать надо. Бесило другое – то, как держались эти дельцы. Дерзко, вызывающе. На компромиссы не шли, торговаться отказывались. Они, явно, чувствовали себя хозяевами, хотя сами были совсем из другого города. То ли мордва, то ли татары, то ли еще кто – Сидор-младший в этих тонкостях не разбирался.
Чип и Дейл бы всю эту Поволжскую республику на уши поставили. Может и не вдвоем, но точно организовали бы почтение к фамилии. Да что мечтать! Надо решать, где взять деньги. О своих ресурсах нечего и думать. Даже если, паче чаяния, его салон вдруг заработает, то деньги, все равно, не снимешь – должен поставщикам, а им дефолт не объявишь, такие фокусы проходят только у Кириенко. 0стается просить у папаши. Но этот вариант тоже фифти-фифти. Сидор сынка не баловал, говорил: «Помру – все бабки твои. А пока крутись сам».
Петр вспомнил, как отец, приходя домой и принося подарки и шоколадки сыновьям, не отдавал их им, а раскладывал и развешивал по всему большому дому в самых недоступных местах и говорил: «Доставайте, если хотите». Семилетний Антоха включал соображалку – где табуретку подставит, где шваброй спихнет, где сшибет тапочкой. А трехлетний Петька только ползал за братом и ревел от отчаяния и обиды. Делиться отец не разрешал, шутя, конечно.
Потом Антоха скармливал младшему утаенные сладости. Петр так и запомнил это чувство благодарности брату и счастье, когда сам в первый раз добыл «трофей».
Антон сгинул в бездне Афганской войны в 84-м, когда гонялся по Панджшеру за Ахмад-Шахом Масудом. В том же году, получив «похоронку», слегла и через три месяца умерла мать, а отец как-то очень быстро поседел. Второго сына он в армию не отпустил, и хоть любил он младшего даже больше Антона, но воспитывать с тех пор стал еще жестче, даже сурово.
