– Не беси меня, – процедил он.
– Да ничего не было! – выкрикнула я.
И снова сказала не то, что он хотел услышать. Будто знал больше меня. Или совершенно не верил моим словам.
– Отвечай на вопрос, – сказал он, сжимая пальцы на моем горле.
Еще немного и начнет душить. Неужели и правда на это способен? Но я в любом случае не хочу это знать.
– Мне больно, – уже прохрипела я.
Теперь он меня услышал. Оттолкнул спиной на кровать и сказал:
– У тебя пять минут, чтобы все мне рассказать. Промолчишь – расторгаем договор, высчитываем штраф, и я оставляю тебя там, где взял.
От его жестокости защипало глаза. Было ясно, что он не шутит. А обрисованная им перспектива показалась мне страшнее смерти. Хотя бы не сейчас. И не потом.
Тем временем к нам постучали – принесли заказ. Раф открыл дверь, попросил прислать в номер уборщицу через полчаса, а сам сел на диванчик и принялся спокойно пить кофе.
– Рома должен был мне помочь с практикой, – все-таки призналась я. – В оральном сексе. И только. Но я отказалась. Хотя ты сам сказал мне слушать Татьяну!
Раф отставил чашку и окинул меня напряженным взглядом.
– К тебе прикасался?
– Ничего интимного, – ответила я, опуская глаза, но сразу вскинула их вверх. Ведь это не честно! Я стараюсь, делаю то, чего не сделала бы еще несколько месяцев назад ни за какие деньги. А он теперь сидит и хладнокровно судит! – А как еще я должна учиться? По картинкам и видеороликам? Это все равно, что обедать журналом по кулинарии. Я же ничего не знаю о том, как доставить мужчине подобное удовольствие. На пальцах это не освоить. Как тогда ты хочешь, чтобы я произвела впечатление на твоего брата?
Выслушав, он снова окинул меня взглядом, после чего допил кофе и строго произнес:
– Завтра заедешь к Илоне, чтоб она тебя посмотрела. И чтоб больше ничего подобного. Занятия с сексологом пока отменяются, занимайся остальным. Если захочется испытать на практике что-то еще, сначала скажи об этом мне. Все ясно?
– Да, – покорно ответила я ему.
***
Все шло своим чередом. Илона Захаровна подтвердила Рафаилу мои слова, и тот быстро успокоился. Радовали и вести из Воронежа – матушка все чаще разговаривала со мной, будучи трезвой. Но я все равно не стала ей ничего рассказывать. Она все так же думала, что я работаю в салоне красоты, живу у подруги и готовлюсь к поступлению. И мне не было стыдно за свое вранье, потому что я искренне верила, что поступаю правильно. Иногда приходилось лгать близким ради их здоровья и спокойствия.
– Ты хорошо кушаешь? – спрашивала она меня.
– Да, у нас все есть, не переживай, мам.
– Не переутомляешься?
– Нет.
– А мальчики там у вас есть? Познакомилась с кем-нибудь?
Здесь мне пришлось подумать, прежде чем ответить.
– Есть кое-кто.
– Хороший? Ты только смотри, аккуратнее. Столичные – они знаешь какие? Помотросят и бросят. Приезжал тут по молодости к нам один, внук нашей покойной бабы Гали. Долго Светку обхаживал, в постель к ней забрался, а потом уехал в свою столицу и больше не вернулся. Ох и ревела Светка, чуть с жизнью не покончила.
– Нет, мам, со мной такого не будет. Уйдет – я себе другого найду, – пошутила я.
– Какого другого?! – возмутилась матушка. – Слышишь, ты мне там это брось! Нечего по мужикам бегать. Ишь, свободу почуяла. Быстро у меня домой вернешься.
Я закатила глаза к потолку и улыбнулась. Вся ее строгость уже давно перестала переходить в дело, остались одни слова. Но я все равно любила ее даже за это.
