– Мы с вашим директором старые друзья! – сообщил Амир. – Он отпускает вас на сегодняшний вечер!
– Да-да, Кравцова, можете ехать! – кивнул директор. На мгновение в голову девушке пришла мысль: странно, если они старые друзья, почему Амир не сказал об этом ещё в лифте, как только услышал название агентства? И почему старого друга не зовёт по имени? Однако щекотливые соображения мигом умчались на задворки сознания, так как впереди Аню ожидала новая поездка в восхитительном автомобиле, а затем и ужин с романтичным кавалером.
– Мы поженились месяц назад, – не без лёгкого смущения сказала Аня. Люба рассеянно кивнула. Пока ничего криминального в поведении Амира она не находила: ну, понравилась гостю с юга красивая русская девушка, любовь с первого взгляда, не он первый. Зачем сказал, что давно дружит с директором агентства? Скорее всего, соврал, ну так хотел произвести впечатление на Аню – причина уважительная. Почему директор ему подыграл? Из мужской солидарности, а может, в расчёте на деньги. И всё же в том, как Аня описала Амира, было нечто искусственное, фальшивое. Что именно? Непонятно…
– Хорошо, Аня. Однако вы же не из-за этих странностей пришли к нам, верно? Что-то случилось после вашей женитьбы?
Аня кивнула:
– Да… Прежде всего… Понимаете, Люба…
– Ну, ну?!
– Выяснилось, что Амир… у него… Вы меня понимаете?
Взгляд Ани был намного выразительнее её слов. Похоже, у Амира деликатная мужская проблема. Зачем же поспешил жениться на этой красавице, а не обратился сначала к врачу, чтобы всё урегулировать?
– Кроме того, ещё во время свадебного ужина у него разболелись зубы. С тех пор он всегда надевает на ночь повязку.
– Что?! – удивилась Люба. – Зачем повязку? Почему он не пошёл к врачу?
– Говорит, с детства боится дантистов.
– И что – он так и ходит с тех пор с этой повязкой?
– Нет, днём он её снимает.
Люба покачала головой. В памяти всплыл Том Сойер, который точно так же, под предлогом зубной боли, надевал повязку, чтобы не проболтаться во сне о преступлении Индейца Джо. Люба отогнала эту мысль: самое последнее дело – вот так настраиваться на определённую версию, почти наверняка ошибочную, закрывая для себя остальные. О чём мог проболтаться во сне Амир? И на каком языке – арабском? Аня поняла бы его?
– Аня, какие языки вы учите в университете?
– Английский, французский, арабский, хинди.
Глаза Любы широко раскрылись от удивления и уважения. Вот так куколка из Смоленска! Английский и французский – ещё ладно, но арабский и хинди… М-да, получается, Амир действительно может опасаться, что во сне выболтает жене какие-то секреты.
– Муж рассказывает вам о делах?
– Очень мало.
– А вы сами его не спрашиваете?
Аня неопределённо пожала плечами:
– Ну – так… «Как твои дела, дорогой, что нового на работе?»
Люба кивнула: вполне естественные для жены вопросы. И они смущают любящего мужа? Кстати, что-то с любовью у него не то. Зачем он женился на Ане и при этом не урегулировал свою главную проблему? Чтобы иметь красивую игрушку, хвастаться ею?
– Аня, как он обращается с вами?
– Хорошо… Вот только…
– Что?
– Вчера он вдруг предложил надеть на меня наручники и немного отстегать плетью, – смущённо призналась Аня. – Сказал, что это может его возбудить. Я, разумеется, отказалась. Не то чтобы я против любовных игр, но плеть – это чересчур. Да и наручники… страшновато.
«Что же – Амир извращенец, маньяк-садист, возбуждается от страданий любимой женщины?»
