– Здравствуйте! – Женя изобразила радость и хотела было прошмыгнуть мимо, но Маша, конечно, сразу всё заметила профессиональным взглядом.
– Женя! – ахнула она. – Откуда у вас это?
– Что?
Маша в ужасе смотрела на ее синяки. Даже закрытый купальник ничего не закрывал. На бедрах и руках отчетливо были видны фиолетовые пятна.
– Ах, это, – Женя попыталась беззаботно рассмеяться. – На самом деле всё не так плохо, как кажется. Просто у меня кожа такая. Чуть что, сразу синяк…
И тут случилось кое-что похуже. Дверь мужской раздевалки открылась, и Женя увидела Сергея и Илью. Вся компания в сборе! И еще, наверное, его жена с ними и сейчас подойдет. Как удачно все-таки Женя выбрала время, чтобы поплавать!
– «Чуть что» – это что? – с подозрением спросила Маша – Я такое у жертв домашнего насилия постоянно вижу. И они тоже пытаются придумать отговорки, что, мол, ничего страшного, сама неудачно встретилась с дверью или споткнулась на ровном месте.
– О, привет, Женя! – Сергей обрадовался ей, как родной.
– Здравствуйте! – натянутая улыбка приклеилась к ее лицу.
Видеть Илью в костюме ей было сложно, но смотреть на его голую грудь, широкие плечи, рельефные мышцы и плавки вообще невыносимо. И почему, интересно, он не пришел в бассейн в брюках и пиджаке?
– Нет, вы это видели? – Маша явно искала поддержки.
– Что это, радость моя? – уточнил Сергей.
– Да у нее всё тело в синяках!
-
Не преувеличивай, детка, – Сергей старался не смотреть. – В любом случае нас это не касается. Давай уже выбирай дорожку.
Да, здорово она его завела, – про себя оценил Сергей. – Прямо-таки африканская страсть. Кто бы мог подумать… Впрочем, скорее, здесь всего-таки другое. Она действительно вернула Илью в мир живых, людей из плоти и крови, в мир желаний и чувств. Но это был весьма болезненный процесс и для нее, и для него тоже.
– Вам, бесчувственным чурбанам, всегда всё равно. Вас никогда ничего не касается. Поэтому мужское насилие и процветает, – начала Маша свою обличительную речь.
– Милая, ну почему сразу насилие?
Сергей, когда был опером, насмотрелся на настоящих жертв. Ничего общего с этими синяками у них не было.
– Крайне поверхностные следы сжатия, не удара. Почти безболезненные. Женя, прости за эту публичную экспертизу. Но иначе наша Клара Цеткин не успокоится, устроит демонстрацию с красными флагами. Некоторым женщинам, знаешь ли, Маша, нравятся крепкие мужские объятия, страстные поцелуи…
Он кивнул на шею Жени. Уж это точно был не синяк. Неужели она не видит?
Женя покраснела. Илья побледнел. Сергей вздохнул. Эти двое точно его доконают. Не говоря уже о его любимой феминистке.
– Нравятся? – возмутилась Маша. – Нравится грубая сила? Нравится терпеть боль и унижения? Вы не обязаны это терпеть, Женя! Если надо, мы вам поможем, защитим… Илья, что ты молчишь? Девушке явно нужна помощь.
Он просто не знал, что сказать. Извиниться еще 150 раз? Очевидно, Маша драматизирует ситуацию, потому что везде видит женское бесправие. А Сергей пытается все упростить, потому что Илья ему друг. На самом деле, истина где-то посередине. И важно, что думает обо всем этом Женя. А она все-таки не выглядела жертвой. Она, если честно, отлично выглядела.
Илья слишком хорошо помнил багровые кровоподтеки на теле своей убитой сестры. Это то, что до сих пор снилось ему в кошмарах. То, что лишило его всякого желания смотреть на женщин без одежды 15 лет назад. Но на Женю ему хотелось смотреть.
