Ничуть не смутившись его появлением, Елена уперла руки в боки и язвительно произнесла:
– О-о-о! Явился – не запылился! Что, вытурила бедненького крашеная кошелка и он решил вспомнить о жене?
Но ее «благоверный», пребывая во все том же крайнем изумлении, этого даже не услышал, таращась на чужака в потертой кожаной ветровке.
– Эт-то кто еще тут?!! – наконец опомнившись, заносчиво заорал он, подавшись вперед. – Эй, ты, чувырло подзаборное! А ну вали отсюда, пока цел!..
Крячко, и без того уже понявший, что случился облом, в принципе, и сам собирался уходить. Но вот этот бахвальски-вызывающий, хамоватый тон его разозлил. Он поставил сумку на дорожку и спокойно поинтересовался, хотя внутри все разом закипело:
– А ты, дятел, из какого дупла вылез?
– Ты ч-че?! В рыло захотел?!! – выпучив глаза, муж Елены ринулся на Стаса, как видно надеясь, что тот испугается и побежит.
Однако этого не произошло. И тогда мордастый агрессор, дабы не потерять наступательного порыва, попытался всей своей массой с разбегу сбить незваного гостя с ног. Но в последнее мгновение Крячко отшагнул в сторону. Нападавший по инерции пролетел мимо него и, не удержавшись на ногах, повалился на землю, нелепо взбрыкнув в воздухе ногами. Елена, до этого момента испуганно наблюдавшая за атакой своего «благоверного», не выдержав, громко рассмеялась.
Тот, побагровев, с перекошенным от ярости лицом вскочил на ноги и, выхватив из кармана нож с выкидным лезвием, снова приготовился к броску. Стас, снисходительно усмехнувшись, негромко, но твердо пообещал:
– Руку сломаю в локте и плече! – указав пальцем, где именно прямо сейчас кости и суставы ревнивца утратят свою целостность и потребуют наложения гипса.
Агрессор тут же замер и, что-то ворча, попятился. Он вдруг понял, что незнакомец слов на ветер бросать не привык. А Стас, спокойно взглянув на Елену, невозмутимо поинтересовался:
– Он что, всегда такой больной на голову?
Та, окинув взглядом супруга, растерянно вертящего в руках опасную «игрушку», чуть поморщившись, безнадежно махнула рукой:
– Всегда… Он всю жизнь – молодец, красавец, образец. А я… А я для него пожизненно второй сорт.
– Чего ты несешь-то? – возмутился ее «благоверный». – Это когда я тебе такое говорил?
– Мне – нет. А вот своим дружкам-собутыльникам – постоянно. Да и девкам тоже. Тамарке вон Зубасовой, Маринке Леббе… Ты думаешь, что мне никто ничего не передает?
– Во-он оно что!.. И вот ты надумала найти себе мужичка, чтобы с ним оттянуться и заодно со мной расквитаться… Так, что ль? – со злорадством подхватил «благоверный».
– «Оттянуться», «расквитаться»… – в голосе Елены звучали горечь и сарказм. – На это только ты горазд. Да просто хороший человек меня до дому довез, помог покупки донести. А ты сразу – хайло на него разевать. И вообще, какие у тебя могут быть претензии? Что толку, что мы с тобой прожили четырнадцать лет? Ни ребенка, ни хозяйства – ни-че-го! Думала, может, со временем как-то переменишься, за ум возьмешься… Нет, надежды уже никакой. А мне – что теперь? Лучшие годы позади, а впереди – одна пустота!..
Она смахнула слезу и молча поднялась на крыльцо. Когда за ней захлопнулась дверь, Крячко, не говоря ни слова, лишь выразительно посмотрел на ее до крайности обескураженного «благоверного» и молча направился к калитке. Тот и без слов сразу же понял, что о нем думает незнакомец. Ревнивец поспешно отвернулся, чтобы не видеть его презрительного взгляда, и отбросил свое оружие, словно нож жег ему руки. Судорожно выдохнув:
