Я дёрнулась, скривилась от отвращения, показывая всем своим видом как он мне противен.
- Что, не так красив как Сириец? – Лысый дёрнул меня за волосы, чуть ли не срывая скальп. – Чего молчишь, сука? Языка нет?
- Оставьте её в покое. Вы переступаете уже все границы дозволенного. – высокая итальянка в возрасте поднялась на ноги. Она была за старшую и её внимания в тюрьме прислушивались. Говорили, что она зарезала мужа своей дочери, что истязал её годами. Мужчина состоял в мафии, и полиция игнорировала домашнее насилие, тогда женщина решилась на крайние меры. – Я не знаю, кто Вас пустил, но уходите по-хорошему.
- А мы получим хорошего секса и уйдём. – рассмеялся Лысый, удерживая меня рядом с собой. Мужчина провёл языком по скуле. От запаха его кислой слюны меня передёрнуло. – Ты не беспокойся, Ви, а то сиськи обвиснут. А ты не трепыхайся лучше, мы тебя сейчас так украсим, что сирийцу ровно будет на тебя.
У меня был только один вопрос: За что?
Я не провоцировала мужчину, не сказала ему ни одного плохого слова и не сделала ничего, что заставило бы его ненавидеть меня. Так, почему он хотел причинить мне боль? За что?
- Ты вообще умеешь разговаривать? – Мужчина трясёт меня как куклу из стороны в сторону. Не хочу доставлять ему удовольствие и показывать свой страх. Стоит мне попросить его сжалиться, как мужчина выйдет из себя и станет ещё жёстче. – Хочу послушать, как ты будешь кричать, когда я буду резать твоё лицо на лоскуты.
Такие, как Лысый питались болью и страхом других людей. Им было важно видеть страдания. Могу поспорить, что Лысый кончал только, если его жертва плакала под ним.
До меня долетели крики других девушек, кто-то из его друзей определился с жертвой.
- А… а… а! – характерные шлепки и стоны были как удары. Нужно было бежать. Отрезвляющие. Я встрепенулась и схватилась за тарелку с недоеденными мною макаронами. Лысый не ждал ничего от меня, поэтому не успел остановить мой выпад. Я ударила тарелкой его прямо по лицу, заставляя разжать руки.
Не знаю на что я надеялась. Мужчина лишь рассмеялся, ухватил за волосы и притянул обратно.
- Так лучше. Я люблю жёстко!
- Эй, надо закругляться, мужики. Вы что творите? Мы так не договаривались. – В столовую залетел молодой заключённый, он был в панике. – Там полиция карабинеров вызвала, штурмом брать будут. Вы что хотите, чтобы из нас фарш сделали?
Значит, текущая акция была бунтом. Заключенные не платили дежурным, чтобы развлечься, они просто сбежали.
- Похер. Не гунди.
Лысый стал раздирать на мне комбинезон. Я сопротивлялась, пинала его и укусила за нос, сжимая зубы до тех пор, пока соленая кровь не заполнила мой рот.
- Твою мать. – Лысый ударил наотмашь, попадая по лицу. Я отлетела на стол, ударяясь бедром и падая на пол прямо на разбитую тарелку. Осколки стали впиваться в руки, причиняя боль. – Сама напросилась.
Женщин было больше в столовой, если бы большинство было смелее, нам бы удалось отбиться, но всех так измотал патриархат, что никто не осмеливался и головы поднять. Каждый был сам за себя.
Заключённый поднял осколок, опустился на корточки и приложил его к моему горлу, прямо к голубой вене. Ему не нужен был от меня секс, он хотел крови. Я чувствовала это.
- Признайся, хочешь меня. Жаждешь заглотить член и вылизать яйца. Скажи это и я не перережу тебе горло.
Раздались выстрелы. Где-то далеко. Я так надеялась, что карабинеры успеют.
