– Я не знаю, как ты сидишь в своих штанах? В кожаных штанах, я думаю, и в Германии несладко… даже зимой. Тебе же Звездочёт предложил вчера сходить в магазин и купить сари… или как тут называется нарядный халат?.. В нижней части города на улице с названием… заковыристым названием…
– Звездочёт говнюк какой-то! Я ему вчера чуть не врезала!
– Ты всегда так говоришь! – добродушно улыбнулся Дорси.
– А вот и наша русская модель! – без перехода продолжила Девочка с сарказмом. На террасе появилась Мать Своего Ребёнка в закрытом купальнике и шляпе с полями, похожими на приусадебный участок. – Это надо же, сколько она налепила цветов!
– Не придирайся! – вновь улыбнулся Дорси. – Она русская, она позволяет дарить себе цветы. Хочешь, я тебе тоже подарю цветы?..
– С ума сошёл! Я свободная женщина, а не какая-нибудь…! Еще раз услышу подобное – я и тебе врежу!
– Ты всегда так говоришь…
Мать Своего Ребёнка взяла стоящий у стены шезлонг и устроилась в тени кипариса. Она вытянула ноги, вытянула вдоль тела руки и закрыла зеркальными очками глаза. Шляпу она не сняла.
– Бонсуар! Гуд ивнин! Зрав-ствуй-те!
На террасу, сверкнув озорными глазами, вбежал Звездочёт. Мать приподнялась на одном локте и сняла очки.
– Хэллоу! – поздоровалась она по-английски, приветливо улыбаясь.
Звездочёт в полупоклоне тряхнул бородой и передал ей небольшой букет.
– Завтра же вплету его в шляпную ленту! – так же по-английски пообещала Мать.
– Вы так хороши! Ах, как вы хороши! Жаль, что вы не говорите по-испански, я не могу на этом языке объяснить, насколько вы хороши! Ещё жальче, что вы завтра улетаете… И совсем уже жаль, что мы так и не узнали друг друга!.. – закончил Звездочёт с намёком.
– Зато какие красивые цветы вы мне дарили всё это время! Поверьте мне, завтра я буду самой красивой пассажиркой на весь аэропорт! Всё благодаря вашим цветам! – и Мать озорно стрельнула глазами.
– Цветы здесь совершенно ни при чём! – с удовольствием подбил Звездочёт и, как почти все ловеласы в возрасте, переключился вдруг на совершенно другую задачу, как будто страсть, о которой он говорил только что, было чем-то обыденным и ежедневным в его жизни. Вот как этот закат.
– Амиго! – замахал он мне тощей рукой, и я подошёл. – У меня там в пикапе вино для уважаемых гостей. Пойдём разгрузим!
Мы свернули за низкую заштукатуренную в розовое стену, к которой по стародавней привычке были прислонены собранные шезлонги и которая отгораживала нашу террасу от соседней, и спустились по крутой и узкой каменной лестнице метра на два вниз по косогору к припаркованному прямо на узкий тротуар автомобилю. Коробки с вином стояли в открытом кузове грузовичка.
– Как там дела? – спросил я. – Как Донни?
– Донни сидит в своём кафе и слушает новости, – ответил Звездочёт и поднял коробку. – В Европе какой-то карантин… Это китайская зараза, вроде гриппа… Донни говорит, что в кафе почти никто не заходит. Новые то есть…
Мы несколько раз сгоняли от пансионата к машине и обратно, отчего Звездочёт стал злым, а я запыхался. Каждый раз, проходя через террасу, я чувствовал неодобрительный взгляд Дорси. Внезапно наступила ночь. Я включил надворный фонарь и принялся при его свете прибирать то, что оставили после себя туристы: унес несколько подносов посуды, подмёл, выстроил вдоль стены шезлонги. В звенящей ночной тишине, сквозь посвист сверчков было слышно, как Звездочёт хлопнул дверью, взвыл мотором и уехал домой.
