«И это моя жена?»
«Да!» – говорили эти веселые глаза. – «Да!»
Она наклонилась вперед, и Кирилл поцеловал ее, все еще глядя на залитую кровью луну.
За окном громко трещали цикады, перекрывая нежную музыку, тихо льющуюся из колонок старого музыкального центра, стоявшего на стойке бара, в распахнутое окно вливался душный воздух, наполненный ароматами августовской тайги. Пахло хвоей, смолой и близким озером.
– Пойдем, – шепнула ему Эвелина.
Они расплатились у древнего кассового аппарата с помощью старого каунтера, который был у Эвелины, и вернулись к себе.
Эта ночь была самой жаркой. Во всех смыслах.
Утром Кирилл проснулся, чуть позже, чем обычно – в семь. Эвелина спала. Он почистил зубы в ванной, натянул на себя спортивный костюм, вышел на поляну перед домиком, прихватив с собою коврик для упражнений.
Солнце еще не появилось из-за сопок, но редкие облака над горами розовели, обещая еще один жаркий день. Что ж, лучше жара, чем дожди и холод. Здесь, на Алтае лето проходит быстрее, чем в Подмосковье.
«Сегодня обязательно поедем на водопад, – решил Кирилл, – мы еще не видели Чульчинский. Говорят, потрясающее зрелище!»
После серии упражнений новой гимнастики ун-сю, которая позволила телу взбодриться, а разуму – проснуться, Кирилл постелил коврик на землю, покрытую толстым слоем желтой сухой хвои, сел в позу лотоса и погрузился в медитацию. Больше Кирилл ничего не помнил. Ну или почти ничего. Кажется, земля под ним задрожала. Кирилл очнулся от раздумий, медленно повернул голову и из-под ресниц, еще не окончательно придя в себя, посмотрел вниз, на озеро. Вода в озере бурлила. А с северо-запада на землю обрушивалась Тьма. Кирилл успел этому удивиться и тут же потерял сознание.
….Очнулся он в номере на кровати. Совсем рядом в темноте Эвелина тихо переговаривалась c Виктором Николаевичем.
– Что это? Святые Патриархи! Что это такое?
– Не знаю, – ответил Виктор Николаевич, – затмение? Новое оружие Северо-Американского Союза? Да кто ж его знает, что это! И главное, никого больше нет на всей турбазе! Может, всех эвакуировали? Но все автомобили остались на стоянке, а людей нет, я везде посмотрел. Да и со стороны поселка – темнота, ни одного огонька. Даже если выключили электричество, местные все равно должны были зажечь хотя бы керосиновые лампы! Или свечи! Но нет – ничего. Темнота. Странно все это, я вам точно говорю, – странно! И с другой стороны темнота – а ведь тут рядом еще одна турбаза.
– Надо сходить в поселок, – сказал Кирилл с кровати охрипшим от долгого молчания голосом.
Эвелина бросилась к нему. Прижалась.
– Кирилл!..
Кирилл ощутил на своем лице ее губы, мокрую от слез щеку. Мягко отстранил. Чувствовал он себя как-то странно, необычно, болела голова, ощущение – словно перебрал стимуляторов, как иногда бывало на сложных и длительных заданиях. Состояние легкого возбуждения, и такой же легкой усталости.
– Хочу знать две вещи, – громко спросил Кирилл в темноту, – долго ли я был в отключке, и что вы мне вкололи?
Рядом щелкнуло, и комната озарилась мертвенным светом стационарного фонаря для кемпингов. Кирилл увидел, что в комнате их четверо – в углу темным комочком вжималась в кресло Елена Анатольевна. Виктор Николаевич, по-видимому, только что поменял в фонаре батарейки.
– Ничего вам не кололи, молодой человек! – воскликнул Виктор Николаевич. – Воображение у вас… Тут все себя неважно чувствуют. Все после обморока. Хорошо, что мы вообще живы остались.
