Ее касания оставались несильными, но были все быстрее – и хитрее.
Две недели назад, когда она, шатаясь на четвереньках после моего удара, пыталась атаковать меня – она была куда медленнее. Мне казалось, что я рассмотрел все ее финты, запомнил их, и даже сообразил, как надо их отражать или уклоняться. Но то ли времени прошло слишком много, то ли она была слишком слаба в тот момент… Какие-то финты я узнавал, но даже их не успевал отражать достаточно быстро.
Она проскальзывала за мою защиту и успевала чуть изменить меня – прежде, чем я выталкивал ее. К жажде и желанию пригубить вина – о, этот легчайший вкус винограда! стал еще лучше, чем когда был соком! – присоединился порыв поделиться с кем-то. Угостить вином. Угостить ее…
Щупальца слабые, но слишком быстрые для меня. И слишком много, я уже не успевал их выталкивать. Они сплетались в единую ледяную сеть, вцепились в меня уже под моей защитой – смятой, растерзанной, дырявой как решето…
– Хватит… – просипел я. Горло словно в самом деле пересохло, а губы стали чужими. – Хватит. – Холодная хватка перестала стискиваться – но и не отпускала, медлила. – Хватит!
Ледяные щупальца неохотно выползли из меня.
Я открыл глаза. Только сейчас заметил, что с меня градом льет пот. Вымотался так, будто полдня в спортзале качал железо.
А часы в углу не намерили и пяти минут.
Диана с улыбкой смотрела на меня. Устала она не больше, чем если бы играла с котенком веревочкой.
– Может быть, теперь по бокалу вина?
Желание выпить вина еще сидело во мне, медленно затихая.
Пошатываясь, я встал и поплелся на кухню. Открыл термостат, озарившийся тусклым багровым светом. Горлышки бутылок уставились на меня вражеской батареей.
Наугад вытащил одну – оказалось какое-то красное, затем нашел штопор и бокал, вернулся в столовую и поставил на стол.
– Вы не могли бы… – Диана не договорила, глядя на меня с легкой улыбкой.
Пришлось еще и бутылку ей открыть. Я плеснул ей вина и стоял рядом, глядя, как она тихонько потягивает из бокала. Наконец решился.
– Насколько сильно вы давили, Диана? Вполсилы?
Она лишь улыбнулась.
– В треть?..
– Трудно сказать, у меня нет внутренней мензуры… Но думаю, не больше осьмушки. – Она отпила глоток. Закрыв глаза, не спешила глотать. Потом сладко улыбнулась: – Или осьмушки четвертушки. Или треть четвертушки осьмушки. Мой господин действительно думает, что точность в данном случае способна что-то изменить?
– Совсем безнадежно?
– Ну, почему же… Лет за двадцать, думаю, поправимо. – Диана ослепительно улыбнулась мне: – Говорят, даже зайца можно научить стучать в барабан.
Вот даже как…
Потирая лоб, я поплелся к двери. В висках, за бровями ломило.
На что я надеялся, когда приехал сюда, когда возился в подвале? Неужели я правда надеялся, что смогу обучиться противостоять этим сукам один в один? Неужели всерьез верил в это?..
На меня вдруг навалилась усталость и отчаяние. На что я надеюсь? Как я смогу что-то делать в одиночку против этих чертовых сук, если она одна, напуганная и на цепи, с такой легкостью размазывает меня по стенке?..
– Влад!
Я уже взялся за ручку двери. Оборачиваться не было сил. Я просто стоял и ждал.
– Вы сейчас никуда не спешите?
Так… Решила попытать меня, пока у меня голова мутная? Думает, проболтаюсь, зарапортовавшись?
– А что?
– Просто я подумала… Если вам не трудно, не могли бы вы принести мне платье? Мне неловко ходить в одном халате… перед моим господином. – В стеклах буфета я видел ее улыбку.
