Посмотрев на тусклый лик ночного светила, Скарлетт подумала о лежащих у нее в кармане таинственных пригласительных билетах, на которых металлическим блеском сверкали письмена. На миг ей даже захотелось изменить решение, поддаться уговорам сестры и собственному внутреннему голосу, уверяющему, что она еще не утратила способность мечтать.
Однако прежде она уже совершала подобную ошибку.
Фелипе купил ей и Телле места на шхуне, и они даже успели подняться на борт, но и за такое недолгое путешествие пришлось заплатить дорогую цену. Один из стражников поволок Теллу обратно в имение так грубо, что она лишилась чувств. А вот Скарлетт, напротив, оставалась в сознании, когда ее тащили прочь с пристани. Ее заставили стоять в прилив у самой кромки каменистого пляжа и наблюдать, как отец топит Филипе в океане, а сверкающие голубоватые волны тем временем лизали ее башмаки.
Лучше бы она сама утонула в ту ночь! Лучше бы ее голову отец удерживал под водой до тех пор, пока тело не перестало биться и не обмякло, точно выброшенные на берег мертвые водоросли. Люди поверили, что Фелипе погиб по неосторожности, и только Скарлетт знала правду.
– Если снова выкинешь подобное, твою сестру постигнет та же участь, – предупредил ее тогда отец.
И Скарлетт не сказала ни единой живой душе ни слова. С тех пор она стала оберегать Теллу, позволяя той думать, что просто сделалась чересчур заботливой. На самом деле ей одной было известно, что им никогда не покинуть Трисду живыми, если только их обеих не увезет ее муж.
Бившиеся о берег волны заглушали шум шагов, но Скарлетт все равно их услышала.
– Ты не та сестра, которую я ждал, – сказал Хулиан, подойдя ближе.
В темноте он куда больше походил на пирата, чем на обыкновенного моряка, да и непринужденной легкости его движений едва ли стоило верить. Ночь окрасила его бушлат в чернильно-черный цвет, а тени подчеркнули скулы, уподобив их лезвиям отточенных ножей.
Скарлетт терзали сомнения, разумно ли она поступила, ускользнув из имения на встречу с этим парнем на пустынном берегу в столь поздний час, учитывая, что сама всегда предостерегала младшую сестру от подобной взбалмошности.
– Как я погляжу, ты передумала насчет моего предложения? – спросил Хулиан.
– Нет, но я сама хочу тебе кое-что предложить, – ответила Скарлетт, стараясь, чтобы голос не дрожал, и вытащила из кармана изящные билеты, полученные от магистра Легендо.
Пальцы не хотели их выпускать, и все же придется это сделать – ради Теллы. Ранее сегодня вечером, вернувшись в свою комнату, Скарлетт обнаружила, что там все перевернуто вверх дном. В царящем погроме она не сумела определить, чем именно поживилась младшая сестра, но одно поняла совершенно точно: Телла приворовывает вещи, чтобы обеспечить себя всем необходимым для бегства.
Скарлетт сунула приглашения Хулиану в руки.
– Забирай все три. Воспользуйся ими сам или продай, только уезжай отсюда поскорее и, главное, без Донателлы.
– Ого! Так ты взятку мне всучить вздумала?
Слово «взятка» покоробило Скарлетт, поскольку прочно ассоциировалось у нее с отцом. Но когда речь о Телле, она готова пойти на все, что угодно, даже отказаться от единственной мечты, которая манила ее до сих пор.
– Уж слишком моя сестра порывиста. Она хочет уехать с тобой, не представляя, насколько это опасно. Если отец ее поймает, то учинит расправу куда более страшную, чем та, какой она подверглась сегодня.
