– А! – запоздало спохватился Яртышников. – А-а-а!
Кипяток в чайнике успел подостыть немного, но поток, хлынувший на брюки директорского костюма, оказался просто обжигающим. Вытаращенные глаза Яртышникова сравнялись размером с его ошпаренными яичками, а Громов продолжал как ни в чем не бывало:
– К вам нанялся поработать молодой человек по имени Андрей Костечкин. Я и моя дочь хотим знать, куда вы его отправили и почему он до сих пор не вернулся из рейса. Это все, что нас интересует.
– О! – страдальчески выкрикнул Яртышников, тряся руками, которыми попытался прикрыть мокрую промежность. Кипятка в чайнике оставалось с избытком, и проклятый Громов явно не собирался ее экономить.
– Звали, Николай Петрович? – Зоино лицо, просунувшаяся в щель приоткрытой двери, выражало тревогу и недоумение.
– Закройте дверь с той стороны и позаботьтесь о том, чтобы нам не мешали, – жестко произнес повернувшийся к ней Громов.
Зоя с видимым облегчением исчезла. Кто она такая, чтобы перечить человеку, представившемуся сотрудником ФСБ? Если сам шеф только пучит глаза и покорно терпит грубые выходки посетителя, то не секретарше учить его хорошим манерам.
– Итак? – спросил Громов, когда дверь в приемную бесшумно закрылась.
На пистолет, выхваченный Яртышниковым из ящика стола, он посмотрел так, словно это был какой-нибудь канцелярский степлер, – мельком, без всякого интереса. После чего сосредоточил мрачное внимание на бегающих глазах собеседника.
Яртышников понял, что зря он хватался за оружие, пока Громов общался с секретаршей. Ему еще никогда не приходилось стрелять в людей, и теперь, сжимая в потной ладони рукоять «вальтера», он начинал подозревать, что уродился не бесшабашным героем вестерна, у которого палец всегда на спусковом крючке.
– Убирайтесь отсюда! – потребовал он без особой уверенности в голосе.
– Разрешение на хранение оружия имеется? – скучно полюбопытствовал Громов, продолжая стоять напротив как ни в чем не бывало.
– Представьте себе, имеется, – заверил его Яртышников.
– А лицензия на убийство?
– Лицензия?.. На убийство?..
– Ну да. Если вы не агент 007, то вы не можете вот так просто застрелить не понравившегося вам человека. – Громов насмешливо прищурил глаза. – Это чревато сроком от пяти до десяти лет. Конечно, если в ваших действиях не будет обнаружен корыстный мотив. В противном случае тут пожизненным попахивает.
– Какой еще корыстный мотив? – занервничал Яртышников. – Что вы мелете! Это самооборона.
– Я безоружен, – укоризнено напомнил Громов. – Чайник не может считаться орудием нападения. Но если вы сейчас же не уберете свою пушку, то я этим чайником нанесу вам столько тяжких увечий, что весь медперсонал больницы сбежится поглазеть на своего нового пациента. – После секундного размышления он предположил: – Скорее всего, это будет травматологическая поликлиника, отделение сложных переломов.
– Да что же это происходит такое, а? – надрывно спросил Яртышников у грудастой девицы с календаря. На Громова он старался не глядеть. Совершенно безумный тип с полыхающими белым огнем зрачками. Не только застрелить его не получается, но и напугать тоже. Даже при наличии взведенного «вальтера», снятого с предохранителя.
Полиграфическая красотка никак не откликнулась на страстный призыв хозяина кабинета. Ей было глубоко плевать на его страдания. И когда Яртышников получил оплеуху сначала справа, а сразу вслед за этим слева, девица как ни в чем не бывало продолжала демонстрировать свою фигуру – единственное занятие, которое приносило ей деньги и удовольствие.
