Карьера Югенда - страница 19

– На восток, – неловко пошутил Аксель, и тут же густо покраснел. Вспомнил, дурачок, про Дитриха. – Простите…

Но доктор Бойль его уже не слышал. Он погрузился в какое-то странное оцепенение и сидел неподвижно, как изваяние. Аксель негромко кашлянул. Доктор Бойль, едва заметно вздрогнув, взял со стола запечатанный конверт и, немного поколебавшись, подал его Акселю.

– Аксель, твой отец говорил мне… Он просил … передай ему вот это. К сожалению, это всё, чем я могу помочь,– потупившись, вдруг забормотал скороговоркой доктор Бойль, всегда такой степенный. – Времена нынче неспокойные. Очень неспокойные.

Аксель кивнул и, не глядя, сунул конверт во внутренний карман пиджака. Доктор Бойль поднял глаза на чужого сына, который собирался уйти, чтобы остаться. В Дрездене. В безопасности, со своей семьёй.

– Не отчаивайтесь, дядя Клаус!

На доктора Бойля жалко было смотреть. Он нахохлился в кресле и бессильно уронил на стол крупные холёные руки. Аксель, желая подбодрить доктора Бойля, мягко заметил:

–Дядя Клаус, это ненадолго. Дитрих понюхает пороху и вернётся. Вот увидите!

– Будем надеяться, – встрепенулся доктор Бойль, и поднялся, чтобы проводить дорогого гостя. В то мгновение он до боли напомнил Акселю его собственного отца, с его паническим страхом потерять единственного сына. Для них обоих, почтенных отцов единственных сыновей, слово «война» звучало зловещим ударом кнута. Аксель порывисто обнял доктора Бойля, как своего собственного отца, обнять которого он не решился бы никогда. Несколько мгновений они стояли, обнявшись, став почти родными.

– Дядя Клаус, не унывайте! Всё образуется, вот увидите! Лучше побудьте с тётей Эльзой. Ей не легче вашего.

–Да, да, ты прав, – пробормотал доктор Бойль. – Поеду домой.

– До свидания, дядя Клаус. Передавайте привет тёте Эльзе! – с напускной весёлостью сказал Аксель уже в дверях.

Доктор Бойль опустился в кресло и горестно подпёр рукой щёку.

XII

На другом краю Дрездена герр Дерингер, точно так же подперев рукой щёку, предавался грустным размышлениям. Всю жизнь он старался держать Акселя в чёрном теле, не баловать, чтобы он был в состоянии самостоятельно принимать решения. Теперь он, отец, с трудом сохраняет строгость. По мнению прислуги, даже лысина герра Дерингера теперь выражает печаль.

Что ж, придётся прибегнуть к средству, которое сам герр Дерингер ещё год назад с презрением бы отверг.

Его тягостные размышления прервал громкий хлопок дверью. На пороге кабинета вырос Аксель, в ярком гоночном комбинезоне и с крагами в руках. Он подлетел к отцовскому столу и протянул элегантный запечатанный конверт:

– Вот. Дядя Клаус просил тебе передать.

Вильгельм поспешно выхватил конверт из рук сына, нервно вскрыл его и жадно впился глазами в скупые строчки. Слегка ошеломлённый, Вильгельм откинулся на спинку кресла, снял очки, провёл рукой по лбу. Наконец он поднял глаза на сына.

–Что ж, мобилизация тебе не грозит. Впрочем, женитьба – тоже, – с расстановкой произнёс отец. – Вот это точно к лучшему, – небрежно откинулся на спинку Вильгельм.

– А что там такое?

Но отец, не слушая его, проворчал:

– Очень смешно! Клаус не мог ничего приличнее придумать?

– Он говорил про неспокойные времена, и что больше ничем помочь не может, – почуяв неладное, вспомнил Аксель.

Аксель взял из рук отца плотный лист бумаги, прочёл, и весь покрылся красными пятнами. Медицинская справка! Он с размаху швырнул сей драгоценный документ на отцовский стол: