Тревожные мысли роем крутились в голове коммерческого директора и даже работа, этот излюбленный и надежный способ укрыться от любых проблем, плохо помогал сдерживать внутреннее напряжение. «На воре шапка горит» – ах, как это верно было сказано.
Днем, когда Демьян шел по коридору в директорскую столовую, ему казалось что абсолютно все знают о том, что именно он – тот самый крот, шпион и предатель. Демьян вслушивался в сотни обрывков фраз, внимательно вглядывался в лица встречных сотрудников, пытаясь разглядеть в них признаки опасности. Он несколько раз проверил свои карманы, портфель, папки с рабочими документами. Ничто не указывало на его связь с представителями ФСБ. Он знал это, но все равно по сотому разу прокачивал в голове варианты того, как можно было бы раскрыть его прикрытие. Казалось, не было ни малейшей зацепки, но он все равно продолжал крутить различные сценарии в голове.
– Почему ты крутишь это в голове? Ведь ты чист, – спрашивал он себя.
– Потому что ты – единственный шпион в этом офисе, а сейчас явно началась охота на ведьм, – отвечал ему равнодушный внутренний голос.
Заработавшись до темна, он резко вздрогнул когда в дверь раздался тихий стук, и ручка начала движение вниз. Демьян Петрович внутренне подобрался, готовый ко всему. В руке он держал чашку с кипятком, готовый при необходимости выплеснуть его в лицо гориллам Шекнера.
В дверь невозмутимо вошла уборщица Агафья. Пожилая дама привычно протерла входную ручку двери, одновременно здороваясь с хозяином кабинета. Она впихнула мусорный мешок внутрь и подперла им дверь.
Уффф! С души Демьяна Петровича свалился огромный камень и он, пожалуй впервые за прошедший год, был рад видеть вездесущую старушенцию. Он медленно поставил чашку на блюдце и бросил короткий взгляд в дверной проем. В коридоре никого не было.
– Что-то вы опять заработались. Неймется вам все, молодым-то! Все деньги зарабатываете… – Агафья затянула свой привычный монолог, но Демьян сегодня рад был слышать это ворчание.
Уборщица прошла к окну и привычными движениями принялась вытирать невидимую пыль. Потом она нырнула под стол, извлекла оттуда мусорную корзину для бумаг и опрокинула ее в новый полиэтиленовый мешок.
– Нет, чтоб домой пойти или на улице погулять. Или хоть в кино сходить. Все работают, работают…
Слушатели Агафье не были нужны, она привычно ворчала, ругая молодежь за все грехи мира вместе взятые, и привычно орудовала шваброй. Ни один квадратный сантиметр поверхности не оставался без ее внимания. Она привычно сдвинула документы с рабочего стола в одну стопку и принялась протирать пыль на столешнице. Демьян Петрович хотел было в сотый раз сказать, что стол протирать не нужно, а уж сдвигать документы тем более, но промолчал ибо знал что это ритуал, который нарушать невозможно. В конце концов он поймал себя на мысли, что ведь Агафья права и никто не запрещает ему прямо сейчас покинуть свой кабинет и направиться на свежий воздух, на уличную свободу. А если ему и запретят это сделать, то уж лучше узнать об этом сразу, чем истязать себя бесконечным прокачиванием в голове различных вариантов.
Он подхватил свой тонкий кожаный портфель и направился по коридору к лестнице. Проходя мимо приемной президента компании он отметил, что несмотря на поздний час, секретаря Катюшу никто домой не отпускал, босс был у себя в кабинете, а в самой приемной витает едва уловимый коньячный запах.
